Особо важное дело
Шрифт:
– Нам все равно придется задать вам эти вопросы, – упрямо сказал Гуров. – Наверное, вам было бы удобнее ответить на них в непринужденной беседе, верно? Не вызывать же вас повесткой?
– У меня нет времени являться по повесткам, – согласился Гольдин. – Ну ладно, пожалуй, проходите! Но уверяю вас, ничего интересного вы от меня не услышите! – Он наконец отпер дверь и впустил оперов в прихожую.
Теперь они рассмотрели, что хозяин одет в дорогой домашний халат, а его редкие светлые волосы мокры и тщательно расчесаны на пробор – видимо, он только что вышел
Гостей он провел в просторную комнату с белыми стенами, обставленную мебелью, в расцветке которой тоже преобладали белые тона. Из-за обилия белизны комната казалась очень светлой и почти стерильной, но пребывание в ней вызывало какой-то дискомфорт и даже раздражение.
Усадив оперов на белый диван, Гольдин не стал сам садиться, а, заложив руки в карманы халата, внимательно и выжидательно уставился на Гурова. Взгляд у него был неприятный, немигающий.
– Слушаю вас, – сказал он голосом, в котором легко угадывалось нетерпение.
– Мы долго вас не задержим, Арнольд Константинович, – успокоил его Гуров. – Всего несколько вопросов. Для начала самый простой – вы где работаете?
– У меня юридическое образование, – не моргнув глазом, ответил Гольдин. – Я адвокат. Держу фирму, которая оказывает разнообразные услуги юридического характера. Не стану вдаваться в подробности, ладно? Ведь вас интересует не моя персона?
Это как сказать, подумал Гуров, но вслух добродушно произнес:
– Конечно, нет! Просто дело в том, что хотелось бы знать, в какое время вы уходите на работу. А в частности, во сколько вы покинули квартиру пятнадцатого июля утром.
– Несколько позже, чем обычно, – сказал Гольдин. – Примерно в двадцать минут восьмого. Обычно я выхожу в семь, но тут я ждал одного человека и немного задержался.
– Вы не могли бы назвать имя этого человека? – спросил Гуров.
Гольдин зорко взглянул на него и машинально пригладил волосы на макушке.
– Мне не хотелось бы этого делать, – спокойно сказал он. – У меня тоже есть своя служебная тайна, которую я стараюсь не нарушать. Клиентам это не понравилось бы. Но, уверяю вас, этот человек не имеет никакого отношения к интересующему вас вопросу. Тем более что он в то утро так и не появился.
Опера переглянулись.
– Вы в этом уверены? – спросил Гуров у Гольдина.
– В чем? – не понял тот. – Не появился ли мой клиент? Странно… Не могу поручиться, что он не появлялся позже… Но ждать я не стал. По телефону мы договорились, что встреча состоится не позднее двадцати минут восьмого. Я больше не мог ждать.
– А вы, случайно, не с Анной Викторовной договаривались встретиться? – небрежно спросил Гуров.
Нельзя сказать, что Гольдин был ошеломлен. В его взгляде промелькнуло скорее недовольство осведомленностью Гурова. Он размышлял секунду, видимо, решал, что ему более выгодно – подтвердить предположение сыщика или опровергнуть, а потом все-таки признался:
– Совершенно верно, я ждал Анну Викторовну Немову. А какое, простите, это имеет отношение к ограблению квартиры Бурдашова?
– Возможно, самое прямое, – ответил Гуров. –
Гольдин посмотрел на Гурова с недоумением, как на сумасшедшего.
– Простите, не понял, – холодно сказал он. – Насколько мне известно, Анна Викторовна подобным промыслом никогда не занималась. Даю вам слово, я тоже никогда не грабил квартиры. Тем более мне никогда бы не пришла мысль ограбить соседа, живущего напротив. Это невероятно!
– Хотите сказать, что соседа сверху вы бы запросто бомбанули? – неожиданно встрял Крячко, улыбаясь хозяину простецкой открытой улыбкой.
Гуров метнул на друга убийственный взгляд и поспешно обратился к Гольдину:
– Товарищ, конечно же, шутит! Ничего подобного нам даже в голову не приходило. Но обстоятельства вашей несостоявшейся встречи с Немовой для нас очень важны, потому что они могли бы прояснить некоторые дальнейшие события и, кто знает, возможно, уберечь вас от неприятностей, Арнольд Константинович!
Гольдин, казалось, был неприятно поражен.
– Меня?! С какой стати? Что-то случилось? Почему у меня должны быть какие-то неприятности? Или вы все-таки подозреваете меня в ограблении? В таких случаях обычно произносится фраза «я буду говорить только в присутствии моего адвоката», но поскольку я сам адвокат, то я просто решительно требую от вас объяснений! Не надо ходить вокруг да около, господин опер! Я не отношусь к тому контингенту…
– Вы ничего не знаете про мой контингент, – добродушно заметил Гуров. – Должен вам сказать, преступность нынче приобретает порой весьма необычный характер. На скамью подсудимых иной раз попадают такие люди, которых вчера бы язык не повернулся назвать преступниками – профессора, генералы…
Хозяин квартиры заметно занервничал.
– Это заявление я не могу расценить иначе как угрозу, – сказал он. – Вы оказываете на меня давление!
– Ну что вы! В мыслях не держал, – сказал Гуров. – Вы меня не так поняли, вероятно. Да еще товарищ вот неудачно пошутил. Я еще раз приношу вам свои извинения. Чтобы вы поняли, почему мы так настойчивы, я, пожалуй, посвящу вас в один секрет. Дело в том, что Анна Викторовна Немова сегодня похищена некими злоумышленниками.
– Похищена? Вы это серьезно? Гм, вот чепуха какая… – Гольдин на самом деле тут же забыл о привидевшихся ему угрозах и целиком переключился на обдумывание неожиданной новости. – Нет, в самом деле, кому понадобилось похищать Немову? Кто-то хочет получить за нее выкуп?
– Пока мы ничего не знаем, – сказал Гуров. – Поэтому и пришли к вам. Нам важна каждая мелочь, связанная с Немовой. Вы по-прежнему не хотите назвать нам цель ее несостоявшегося визита?
Гольдин колебался, но осторожность все-таки возобладала.
– Поймите меня правильно, – почти просительным тоном сказал он. – Речь шла о юридической услуге, но характер услуги мне не известен. Анна Викторовна позвонила мне внезапно, из автомобиля, и попросила о срочной встрече. Я согласился.
– Вы всегда соглашаетесь, когда вас просят? – невинно осведомился Крячко.