Особое задание
Шрифт:
Проводником к У Чжи нанялся местный парикмахер — мастер Ян, человек уже немолодой. Военные власти часто использовали его то в качестве проводника, то в качестве связного, в обязанности которого входило также регулярно информировать начальство, о чем говорят в городе. Конечно, все это он делал за соответствующее вознаграждение. И на этот раз У Чжи перед тем, как отправляться в путь, вручил ему два серебряных юаня и предупредил:
— Мы идем на передовую — мне нужно уточнить карту местности! Твое дело — показывать мне дорогу и поменьше болтать.
При виде новеньких блестящих монет у Яна загорелись глаза:
— Господин У Чжи, вы сказали, и этого достаточно, мой рот будет на замке!
В первый
На следующее утро дорога пошла в гору, и чем дальше, тем труднее был подъем. Лес становился все гуще. Здесь начинался хребет Башань [15] . Горы Башань! Величественные Башань, героические Башань! Новый советский район, 4-я армия, к которым были обращены сейчас взоры и чаяния народа, находились где-то здесь, в этих труднодоступных горах. При мысли об этом У Чжи, забыв об усталости, невольно зашагал быстрее. За один переход они сделали тридцать ли и достигли буддийской кумирни с поэтическим названием «Небесное озеро». Здесь, на возвышенности, на которой всегда свистел ветер, во временном шалаше располагался передовой дозор Шэньсийской армии.
15
Башань (или Дабашань) — средневысокий горный хребет в Юго-Западном Китае.
После короткого отдыха У Чжи разговорился с командиром дозора. Оказалось, что высота, на которой стояла кумирня, была пограничной между провинциями Сычуань и Шэньси. Впереди лежал «район смуты и беспорядков», в котором не было твердой власти и где «орудовал» некий Сюй Яо-мин, возглавлявший местный отряд миньтуаней. Известный в этих краях хулиган, помещик по происхождению, Сюй Яо-мин раньше был обыкновенным бандитом, но, продавшись сычуаньским милитаристам, он стал «командиром полка» миньтуаней. Как говорится, «до неба высоко, а до императора далеко». И Сюй Яо-мин был здесь почти полновластным хозяином, с которым никто не мог сладить. Он со своей бандой существовал на средства местных помещиков и действовал безнаказанно: так же, как и в молодости, убивал и грабил крестьян, сам чинил суд и расправу.
Картина, которую нарисовал командир дозора, была не очень приглядной, но У Чжи заранее был готов ко всему, и никакие опасности уже не остановили бы его.
За кумирней дорога спускалась вниз. Прошли еще добрых десять ли, и впереди показалось несколько полуразрушенных соломенных хижин — на карте этот населенный пункт назывался Сихэкоу. Когда подошли поближе, увидели, что вся деревня сожжена. На месте домов остались развалины, кучи пепла, разбросанная и разбитая кухонная утварь, обгорелые детские тапки, халаты… Это была трагическая картина. Вскоре путники заметили навес перед одним из уцелевших домиков, под которым стоял стол и скамейки. Подойдя поближе, они рассмотрели на столе бухгалтерские книги, весы, счеты. Рядом толпилась группа крестьян с заплечными корзинами на спинах. Распоряжался крестьянами какой-то рослый детина. Ему помогали два миньтуаня. Все кричали, и ничего нельзя было разобрать.
У Чжи издали следил за происходящим, и в сердце его закралась тревога: «Что они там делают? Если торгуются, то почему не видно товаров? Но, с другой стороны, для чего здесь счеты, весы?» Он решил спросить у мастера Яна, что все это значит.
— Вы не догадываетесь? Это молодцы Сюй Яо-мина собирают пошлину, — ответил проводник. —
«Эти бандиты обнаглели и устанавливают пошлины где им вздумается, — с горечью подумал У Чжи, — народ и так задавлен налогами, а они еще издеваются!»
У Чжи и Ян подошли к навесу поближе. Свирепый детина со здоровенной головой и оттопыренными ушами — видимо, главный здесь — был повязан темным платком, из-под которого виднелось загоревшее до черноты лицо со злым выражением холодно поблескивающих глаз. Проводник низко поклонился ему:
— Здравствуйте, господин командир роты Чжан!
— Кто это с тобой? — повернув голову, спросил Чжан.
У Чжи хотел сам ответить на этот вопрос, но проводник опередил его.
— Это офицер из нашего штаба!
У Чжи мысленно выругал проводника: ведь он обещал быть немым, «как могила», а тут лезет вперед! Лучше было выдать себя просто за солдата Шэньсийской армии, но теперь делать было нечего, и, улыбнувшись, он пояснил:
— Офицер, да не из начальства! Чин у меня небольшой. Готовится операция против Красной армии, и меня послали уточнить карту. А для безопасности я переоделся в крестьянскую одежду.
Чжан смерил его взглядом с головы до ног и как бы нехотя вымолвил:
— Скоро здесь будет командир нашего полка Сюй. Ты знаешь его?
— Мне бы очень хотелось увидеться с ним. Откуда прибудет Сюй Яо-мин?
— Из деревни Гуанцзядянь. Он здесь будет обедать.
В этот момент на противоположном склоне горы показался разношерстный конный отряд. Впереди ехал невысокий человек лет сорока. На его темно-желтом лице выделялись карие глаза, острый подбородок и рыжие усы. Он был тощ, как палка. По желтизне кожи можно было безошибочно узнать в нем заядлого опиекурильщика. Сзади на одной лошади ехали два человека, причем передний был крепко связан. Остальные всадники выглядели очень живописно, некоторые из них красовались даже в ярко-красных женских брюках. Вооружение их состояло из винтовок, пистолетов, пик и мечей. Всем своим видом, а особенно неизменными темными платками люди эти походили скорее на обыкновенных бандитов, чем на миньтуаней. Среди всадников виднелись трое накрашенных молодых женщин — все с такими же темными платками на головах.
— Передний это и есть командир Сюй! — шепотом объяснил У Чжи проводник, — а женщины — его наложницы.
У Чжи, опасаясь, как бы мастер Ян не сболтнул чего лишнего, дал ему еще один юань за труды и отправил обратно.
Вглядевшись в связанного пленника, У Чжи по внешнему виду определил, что он студент, и с надеждой подумал, что, может быть, бедняге удастся сбежать от бандитов.
У Чжи зашел в хижину и сел пить чай, уголком глаза наблюдая за тем, что происходит снаружи.
Сюй Яо-мин не спеша слез с лошади, зашел под навес и сел на стул. Толстый конвоир подвел к нему пленного. Перед Сюй Яо-мином стоял, гордо выпрямившись, высокий юноша с открытым лицом, одетый в двубортную теплую куртку из иностранного материала, темные брюки городского покроя, туфли и черные шерстяные носки. Сюй Яо-мин долго и внимательно разглядывал его, потом неторопливо произнес:
— Отвечай только правду! Что ты делаешь в горах?
— Я тебе уже сказал: закупаю товар.
— Какой товар?
— Древесные грибы, бумагу, все что здесь делают.
— Ха-ха! — рассмеялся холодно Сюй Яо-мин, пощипывая свои рыжие усы. — А мне сдается, что ты студент!
— Я же сказал, что торговец!
— Ладно, развяжи-ка его, инструктор Цзян.
Жирный, как боров, «инструктор» быстро развязал пленника, и тот, решив, что его освобождают, радостно улыбнулся. Но Сюй Яо-мин хитро прищурился и, взяв со стола безмен, протянул его молодому человеку: