Особое задание
Шрифт:
Обменявшись приветствиями, они заговорили о деле. Тут Алексей сразу почувствовал, что Карнович был прекрасно осведомлен и хорошо разбирался в сложившейся обстановке. Казалось, он знал в округе всех и все. Он легко припоминал фамилии местных жителей, названия сел, приметы местности.
Алексей задал ему вопрос о Шерстневе.
– Шерстнев работает в полиции по нашему заданию, - спокойно разъяснил Павел Васильевич.
Корень (партизанская кличка Карновича) подтвердил все, что говорил Алексею Шерстнев.
Поэтому Шерстневу пришлось тотчас же оставить службу на кладбище. А в сторожку действительно потом пришли днем гестаповцы.
Подпольщики достали Шерстневу документы на имя некоего Аркадия Амосова, рецидивиста, вернувшегося в город перед самым началом войны. Гестаповцы охотно набирали в полицию уголовников, и Шерстнев-Амосов без особого труда поступил туда.
Столяров рассказал о себе Карновичу.
– Ну, видно, крепкий ты парень, если все это выдюжил, - улыбнулся Павел Васильевич, выслушав Алексея.
– Мы ведь, признаться, и ждать тебя перестали... И доктор молодец, чистыми документами тебя снабдил.
– И не дождались бы, если б не он. В общем помогла еще одна девчонка. Ей я тоже обязан, что сижу теперь перед вами.
– Так оно и должно быть, - сказал секретарь обкома.
– Ведь мы на своей земле, вокруг нас свои люди...
– Но теперь трудно сразу отличить своего от чужого, сначала приходится приглядываться, - заметил Алексей.
– Мне вот дали в Москве адресок одного человека, пошел к нему, чуть было в ловушку не угодил.
– Какой адресок?
– Парикмахерская у рынка. Фамилии его не знаю.
Черный такой, худой.
– Крюков, Борис!
– почти выкрикнул Корень.
Карнович рассказал, что в первые же дни оккупации начало твориться что-то непонятное. Во-первых, присланные для подпольщиков два вагона с оружием и продовольствием исчезли бесследно. Тогда решили проверить, цел ли склад в лесу Но люди, посланные в лес, были схвачены немцами. Подозрение пало на Крюкова, но пока еще не установлено, его ли это рук дело.
– И ты обращался к нему?
– спросил Корень.
– Да. Просил свести с кем-нибудь из подполья...
– Ну?
– Сказал, чтобы я быстрее уходил. За парикмахерской установлено наблюдение. А Крюкова вызывали в гестапо.
– М-м. Странно...
– Секретарь обкома задумался.
– Странно, очень странно, почему он тебя спас.
Виселицу видел? Те двое скорее всего на совести этого предателя. Должно быть, он назвал их имена, когда был в гестапо. Но почему же он не выдал тебя? Почему?
– Не знаю. Может быть, совесть проснулась?
– Совесть?
– с раздражением переспросил Корень.
– Где она у него была, когда он выдал тех двоих товарищей... Но почему он все-таки не выдал
– И все-таки в нем заговорила совесть, - настаивал Алексей.
– Когда я произнес пароль, он страшно перепугался и потребовал, чтобы я скорее уходил.
– Да, задал ты мне задачу. А мы уж думали убрать этого мерзавца.
– Нет, - решительно запротестовал Столяров.
– С этим успеется. Парень еще может нам пригодиться.
Он-то кого-нибудь еще знает?.
– Нет. К счастью, никого. А в Москву мы уже сообщали, что эта явка подозрительна. Ну что ж, может быть, ты и прав. Подождем.
Корень и Алексей помолчали. Наконец Павел Васильевич спросил, видимо, чтобы сменить тему:
– Как твоя нога?
– Получше, - медленно ответил Столяров.
– В первый раз я забыл о своей ноге. Хромота-то, видно, останется на всю жизнь.
Алексей прошелся по комнате.
– Крюков, Крюков, - повторял он, размышляя на ходу.
– А в ком вы еще не уверены?
Корень ответил не сразу.
– Есть еще один: некто Ландович. Личность темная.
– Чем он занимается?
– Толкается на базаре, меняет соль на керосин.
Но дело не в этом - сейчас всем приходится маскироваться. Однажды Ландович где-то выведал, что по глухой дороге пойдет колонна машин. Ну, мы организовали засаду. Действительно, колонна появилась в назначенный день и час. Но за два километра до засады внезапно повернула обратно. И есть подозрение, что именно Ландович и предупредил фашистов. Словом, загадочная история. Но он настойчиво напрашивается на задания. Даже предлагает достать оружие.
– Ну что ж, - задумчиво проговорил Алексей.
– Тогда познакомьте меня с этим Ландовичем. И кстати, дайте мне надежного помощника. У меня появился план...
– Что ж, есть у меня такой человек. Сам просится на дело. Зовут его Валентин Готвальд.
– Немец?
– удивился Алексей.
– Да. "Фольксдойч". Родился в России, но его отец и мать выходцы из Германии. До войны был шофером в облисполкоме, а теперь возит кого-то из комендатуры.
Вы знаете, как немцы носятся со своей арийской кровью.
В комендатуре он вне подозрений. И шофер первоклассный.
– А как себя ведет?
– Проверен в деле.
– Сколько ему лет?
– Молодой, лет двадцати пяти. Говорит по-немецки как по-русски.
– Ну что ж, кандидатура интересная.
– С чего ты собираешься начать?
– спросил секретарь.
Алексей улыбнулся.
– Будь другое время, с чего бы мы с тобой начали? Собрали бы совещание, пришел бы я к вам с планом.
– Нет, - засмеялся Карнович.
– Придется покороче. Какие у тебя соображения?
– Вот какие. Ты говоришь - этот Ландович напрашивается на задание?
Корень кивнул головой.