Особые обстоятельства
Шрифт:
— Я немножко полежу… — прохрипел Кривз. Дарьян распорядился вместо него:
— Сида Ярь, уведите женщину. И как это у вас называется? Опросите.
— Но… Он не умрет?
— Теперь не должен. Пришлите сюда Вито и идите.
— Хорошо.
Потолок плясал перед глазами, словно степняки у костра. Сопротивляться этим танцам больше не хотелось. В конце концов, именно в спящем или бессознательном состоянии он слышит ярче чужие души.
— Если отключусь, пусть. Буди в экстренном случае. И, Дарьян…
Доктор
— Спасибо.
Потолок перекувыркнулся и упал сыщику на голову, не давая возможности услышать ответ, если таковой был.
А почему-то ему до сих пор удобнее работать вот так, с уличными детьми, чем с квартальными с военной выправкой и благообразными сидами. Надо бы написать Нежелану, пусть получит свою сенсацию.
И Марине. Она всегда ждёт, а он забыл…
В ушах — шум моря и яркое оранжевое пятно перед глазами. Солнце? И отчего так горячо в груди? И жар этот, словно фантастический змей, пожирает одну мысль за другой.
Пустота.
Глава 19. Мера вины
Шум.
Людские голоса.
Опять?
Что на этот раз? Больница? Тюрьма? Притон? Пивная? Бордель?
Голоса дальше, за дверью. Один знакомый. Это кричит сид Урд. Ругается. Что-то говорят Цветана и Вито. Парнишку, конечно, тут же затыкают — кто он такой, начальнику перечить! Но Цветану так просто не заткнешь.
Цветана… Цветана Крив. Так звали его мать. У нее были безумные глаза, и полуседые волосы — даже белее, чем у бабки. Она либо не обращала на него внимания, либо пугалась его. Он не помнил, чтобы когда-нибудь мать касалась его хотя бы случайно.
— Случайно? Сида Ярь, как можно посадить человека в тюрьму случайно???
Крики. Новые.
И… О, какой знакомый винегрет эмоций! Этого человека надо увидеть!
Димитрий открыл глаза. С удивлением отметил, что лежит на застеленной одеялом лавке. Ах, да, договорился с Дарьяном, что тот отвезёт его именно в здание сыскной отдел, а тот обещание выполнил. Была бы Цветана, непременно пожалела бы и отправила в гостиный дом. А вот Марина не пожалела б. Дело есть дело, да и границы его выносливости она знает лучше него самого.
— О, Отец наш!!!
Кривз встал. Мир покачнулся, но тут же заботливо подставил под плечо стену. Опираясь на холодный камень, удалось выйти из комнаты, пройти коридор и втиснуться в мелкое помещение у входной двери, где сидел дежурный.
О, зрелище стоило этих усилий! Вен Кос, младший конечно, — мокрый, злой, окровавленный и абсолютно трезвый стоял у входа. На руках он держал… Ладу.
Вот как. Значит, про папашу и сестру все знал.
Девочку у него тут же принял бородатый квартальный. Цветана убежала хлопотать над замёрзшим ребенком.
— И как?
— Ой, — оглянулся на него Вито с испугом. — А я вот. Бежал будить!
Вен Кос скривил губы.
— А я вам говорил. Я говорил! А вы не слышали.
— Значит, плохо говорили.
Молодой человек не стал спорить. Сыщики и квартальные быстро разошлись. Ареста второго вена Кос их тонкая чиновничья душевная организация, видимо, могла не вынести.
Димитрий смотрел на Мирана, Миран — по сторонам, Вито переводил взгляд с одного на другого, дежурный пытался посереть лицом так, чтобы слиться со стеной.
Тишина звенела в ушах и тянула жилы.
— И чего вы ждёте?
— Я не знаю, — ответил наследник убийцы. — Не знаю.
— Вы знали?
— Конечно. Я же жил с ним в одном доме.
— Участвовали?
Каркающий смех.
— Ну что вы! Он бы никогда в жизни не доверил бы мне такое важное дело! Я просто замечал. А потом спросил. И он мне ответил.
— Вы могли спасти не одну жизнь, если бы пришли сразу и рассказали о своих наблюдениях.
— У меня нет ваших полномочий.
Тянем-потянем.
— Ещё.
— Я боялся за сестру.
— Ещё.
— Я смалодушничал. Отец всегда казался всеведущим и всемогущим. Он в любой ситуации знает, что надо делать. Он не может ошибаться.
Какая тонкая ниточка. Так легко рвется. А что под ней прячется?
— Ложь. Но врете вы себе. Вы поняли довольно рано, что происходящее — зло. Но не нашли в себе сил оспорить авторитет отца хотя бы мысленно.
— Возможно, — покладисто согласился вен.
— Где вы нашли Ладу?
— У отца за городом есть лесной домик. Совсем близко, если скакать на лошади. Туда часто ездили посыльные, кормить собак.
Ну, теперь понятно, откуда кровь. Собаки, видимо, мертвы, раз вен здесь.
— Пожалуй, вам надо к доктору.
— Я…
— Жаждете искупить вину, дёргая ногами на виселице?
Миран сглотнул.
— Не знаю. Не хочу оставлять сестру одну. Но и жить тошно.
— Сбежать — это, конечно, достойный выход.
Губы скривились, но так и не сложились в улыбку.
— Отец тоже говорил, что во мне нет достоинства аристократа, как не учи.
— Поведение вашего отца безупречно, я так понимаю?
Миран не ответил.
— Идите, вен Кос, домой. Завтра придете давать показания.
Удивление.
— Но как же…
— Я понимаю, что вам очень хочется мучениями телесными перекрыть ваш душевный раздор, однако ваши догадки — лишь догадки. Вы не участвовали в делах отца. Полагаю, ваш опрос мы можем отложить на завтра. Уже почти ночь.
— Да? Да, конечно. Вероятно, так и стоит сделать. Бабушка, должно быть, ждала к ужину и теперь волнуется. Да, может быть. Ехать.