Особые отношения (Не покидай меня)
Шрифт:
— Да, да, нам всем понятно, чем вы закончите фразу, мисс Ффорде… — Трейнор не дал ей договорить. — И сейчас все зависит от вас. Либо вы соглашаетесь, чтобы суд выслушал свидетелей ответчика — как они вчера согласились на вашего, — либо мы распрощаемся минимум на четыре месяца, потому что мне после летнего перерыва предстоит еще и выездная сессия. Поэтому, если вы затребуете дополнительное время, чтобы ознакомиться с новыми свидетельскими показаниями, слушание будет приостановлено, а всем нам придется снова собраться осенью, чтобы принять то решение, которое должны были бы принять здесь и сейчас. Но, я подчеркиваю, это решение полностью зависит от вас и вашего клиента. Вам,
— Благодарю, Ваша честь.
Снова на той стороне зала суда началось тихое, но оживленное совещание. Только в этот раз в дебатах активное участие приняла и Декстерша, причем по ее жестикуляции и мимике можно было догадаться, что у нее имеются весьма убедительные доводы. Пока они продолжали свою перепалку, Мейв перегнулась ко мне со своего ряда и шепнула: «Австралия».
И тут я наконец поняла весь блеск хитроумного замысла моих юристов. Зная, что Диане Декстер необходимо как можно скорее оказаться в Сиднее, где она должна открыть новое представительство фирмы и наладить работу, Мейв и Найджел сделали ставку на то, что, когда возникнет опасность переноса слушания, Декстерша будет возражать. Потому что в противном случае это означало бы, что Тони и Джек вместо того, чтобы ехать вместе с ней, должны будут остаться в Лондоне. Минимум на четыре месяца — в том случае, если Трейнор примет решение в их пользу. Наблюдая, как она, взяв в свои руки инициативу, ведет дискуссию, я пыталась догадаться, что именно она сейчас говорит им тихим, но решительным голосом. Что, эти свидетели так уж опасны?… Мы не можем позволить себе отсрочку… Давайте покончим со всем этим раз и навсегда.
По крайней мере, я надеялась, что именно это она сейчас говорит им, настаивая на своем.
Дебаты продолжались еще целую минуту, один раз Тони попытался было вскинуться и возразить, но попытка была подавлена зашипевшей на него Декстершей. Он выглядел убитым.
— Итак, мисс Ффорде, — прервал их тайное совещание Трейнор. — Удалось ли вам прийти к общему мнению с вашим клиентом?
Ффорде посмотрела прямо на Декстершу, которая ей утвердительно кивнула. Тогда она обратилась к Трейнору:
— С большой неохотой — но не желая откладывать более рассмотрение этого дела — мы даем согласие на вызов двух новых свидетелей ответчика.
Трейнор откинулся, не скрывая облегчения. Лицо Мейв Доэрти на миг осветила улыбка. Трейнор обратился к ней:
— Прошу вас, пригласите первого свидетеля, мисс Доэрти. Кто это будет?
— Элейн Кендалл, Ваша честь.
Найджел бочком пробрался по проходу и скрылся за дверью. Через минуту он возвратился. За ним шла Элейн Кендалл, невысокая женщина лет сорока пяти, какая-то измученная с виду, с лицом курильщицы и тоскливыми глазами. Подойдя к свидетельской трибуне, она устремила безрадостно-презрительный взгляд на Тони. После того как была принесена присяга и свидетельница успокоилась, Мейв Доэрти начала:
— Расскажите, пожалуйста, суду, откуда вы знаете мистера Тони Хоббса?
Элейн Кендалл начала говорить медленно, неуверенно. Она выросла и жила в Эмершеме. Вечером в Рождество 1982 года она работала в местном пабе, когда вошел «этот господин, что сидит вон там». Они общались всю ночь («Я обслуживала его столик, понимаете?»), и «господин» рассказал, что он большая шишка, известный журналист, пишет в «Кроникл», ездит по заграницам, а в Эмершем приехал в гости к родителям. — Он был такой обаятельный, такой остроумный, а когда я закончила работу, пригласил меня выпить с ним. Мы пошли в клуб. Выпили, конечно, слишком много. Слово за слово, в общем, ночь мы провели вместе и утром
В конце концов пришлось нанять адвоката, поднять шум у него в газете. Как мне потом говорили, его начальство велело ему как-то это уладить, и он в результате согласился платить мне алименты на ребенка.
— Какова была сумма алиментов?
— Тогда, в 1983 году, это было пятьдесят фунтов в месяц. В 1991-м нам удалось найти другого юриста. Он добился повышения суммы до ста двадцати пяти фунтов.
— Проявлял ли мистер Хоббс хоть малейший интерес к вам или вашему сыну?
— Джонатану. Его звали Джонатан. Нет, этот человек вообще знать нас не хотел. Я каждый год посылала ему в газету фотографию мальчика. Ни разу не ответил.
— Хотя я уже знаю ответ на следующий свой вопрос и прошу вас простить меня за то, что мы вынуждены перейти к этой болезненной теме, все же должна спросить — где сейчас ваш сын?
— Он умер в 1995 году. Лейкемия.
— Примите мои соболезнования. Должно быть, это было ужасно для вас.
— Да, ужасно. — Но голос ее не дрогнул, и она по-прежнему смотрела на Тони, не отводя глаз.
— Вы писали мистеру Хоббсу, сообщали ему о смерти сына?
— Писала. Я еще и звонила в газету, просила, чтобы он со мной связался. Но он не перезвонил. Ни разу. Даже такой малости не сделал, хотя бы ради приличия.
Мейв Доэрти помолчала, выдерживая паузу. Затем:
— Благодарю, у меня больше нет вопросов.
Люсинда Ффорде неистово шепталась с Тони. Я взглянула на Декстер. Она сидела неподвижно, бесстрастная, невозмутимая.
— Мисс Ффорде? — спросил Трейнор. — Вы хотите задать вопросы свидетелю?
— Да, Ваша честь, — ответила Люсинда, а я почувствовала, что она лихорадочно пытается нащупать линию обороны, которая позволила бы спасти ситуацию. Боже, она все же быстро соображала. Потому что обратилась к Элейн Кендалл: — Я понимаю всю трагичность вашей истории… и тем не менее не могу не задать этого вопроса: вы в самом деле полагаете, что случайная, мимолетная связь, одна проведенная вместе ночь обязывает к пожизненной ответственности?
— Если ее результатом является рождение сына — полагаю, да.
— Но ведь мистер Хоббс оказывал постоянную финансовую помощь вам и вашему сыну?
— Ничтожную помощь, да и за нее моему юристу пришлось побороться.
— Но погодите… Судя по всему, вы на тот момент были сексуально активной женщиной. В конце концов, вы провели с мистером Хоббсом всего одну ночь. Он должен был бы потребовать экспертизы по установлению отцовства.
— Я не проститутка. Это был его ребенок. До этой ночи я ни с кем другим не спала больше года.
— Но требовал ли мистер Хоббс экспертизы?
— Нет… не требовал.
— Вы получали алименты от мужчины, который признал вашего ребенка. И пятьдесят фунтов, что ни говори, в 1983 году кое-чего стоили. Точно так же, как и сто двадцать пять фунтов были вполне приличной суммой в начале девяностых. Следовательно, он ответственно отнесся к вашей проблеме. Что же касается смерти вашего сына… наверное, следует признать, что мистер Хоббс никак не повинен в этой трагедии и не имеет к ней решительно никакого отношения. Так что…