Особые отношения (Не покидай меня)
Шрифт:
Сестра кивнула.
— Что ж, я рад, что вам становится лучше, миссис Хоббс.
Гудчайлд, а не Хоббс, болван. Но, разумеется, я промолчала потому что все еще боялась, что меня снова накачают лекарствами. Ведь послезавтра я собиралась выписаться, и хотела, чтобы мозг был к этому времени свободен от химии. Поэтому я только улыбнулась милейшему мистеру Хьюзу и сказала;
— Да, кажется, я иду на поправку.
Однако когда вечером пришел Тони, я была на грани. Это не было связано с моим хрупким эмоциональным состоянием — дело было в орудии пытки, прикрепленном к левому соску. Внешне оно напоминало пустой аэрозольный баллончик с раструбом на одном конце и емкостью на
Этим дивным устройством я пользовалась с самого рождения Джека — там, наверху, ему было нужно мое молоко. Поначалу процедура была просто немного неприятной, но не более того. Но после того, как грудь затвердела, молокоотсос внезапно превратился в заклятого врага. Приложив его к груди и включив, я испустила такой вопль, что прибежав испуганная сестра.
— Что тут у вас случилось? — досадливо поинтересовалась она.
— Больно, как черт знает что, — рявкнула я и тут же прикусила язык, мысленно выругав себя за подобную несдержанность, я собралась и продолжила уже спокойнее. — Извините меня.
Проигнорировав извинения, сестра молча взяла отсос и приложила его к моей правой груди. Положив руку мне на левое плечо, она повернула тумблер. Через десять секунд боль стала невыносимой — но я терпела изо всех сил, кусая губу и плотно закрыв глаза.
— Держитесь, — сказала сестра. — Давление в этой штуке таково, чтобы уж наверняка прочистить протоки..
Еще одна жуткая минута — отвердевшую грудь сдавливало с нечеловеческой силой. « Не кричать, не кричать», — твердила я про себя. Но с каждым надавливанием было все сложнее удерживаться — пока наконец не раздался хлопок и я с облегчением не почувствовала, как из соска полилась теплая жидкость.
— Ну вот, — в голосе сестры слышалось удовлетворение своей работой, — одну грудь раскупорили. Теперь держите отсос минут десять, не меньше. Нужно полностью освободить ее от молока. А потом начнете работать со второй.
Тони вошел, когда я уже работала со второй — на последних приступах боли перед тем, как плотину прорвало. Этот сосок оказался вдвое упорнее своего визави — но я уже знала по опыту, что, начав процесс экстракции, останавливаться нельзя, иначе тяжесть в груди возрастет многократно и боль будет еще хуже, чем от пытки молокоотсосом. У Тони глаза полезли на лоб, когда он увидел, я, одной рукой вцепившись в матрас, другой сжимала чудовищный приборчик. Лицо у меня (судя по ошарашенному виду супруга) было искажено гримасой безумия.
— Господи, что это ты делаешь? — спросил он.
— Заткнись, — ответила я, чувствуя, что вот-вот, в любой момент…
Я негромко вскрикнула, потому что пробку наконец выбило и в емкость потекла водянистая жидкость. Тони ничего не сказал. Только молча наблюдал, как я продолжаю процесс дойки. Закончив, я положила отсос в лоток на тумбочке, застегнула халат, уронила голову на руки и благодарила Бога, Аллаха, ангела Морония [21] , кого угодноза избавления от мук (по крайней мере, на сегодня — сестра предупредила меня, что эти слесарные работы следует повторять много раз на дню, если я хочу, чтобы протоки не забивались).
21
Мороний — в «Книге мормона» пророк и полководец, ставший ангелом. Неофициальный символ мормонской церкви.
— Теперь с тобой
— Сейчас лучше. — И я подробно объяснила ему, почему вынуждена заниматься такими мазохистскими процедурами.
— Ты просто везунчик, — ответил Тони, — Как наш парень?
Я рассказала об утреннем визите наверх и добавила, что вечером должен заглянуть Рейнольдс, сообщить, когда Джека переведут из интенсивной терапии.
— Сестра намекнула, что это может случиться уже завтра. Они уверены, что с ним все нормально. В любом случае, меня выписывают через два дня… Ты и оглянуться не успеешь, как мы оба окажемся дома.
— О… это здорово, — сказал Тони.
— М-да… за радость в голосе отдельное спасибо.
— Да нет, я рад, правда. Просто я только сегодня узнал, что главный на этой неделе отправляет меня в Женеву. Там конференция ООН по…
— Даже не думай, — сказала я.
— Конечно, теперь, когда я узнал, что ты возвращаешься…
— Вот это правильно, есть еще время договориться, чтобы кто-то тебя подменил.
— Без проблем, — сказал Тони поспешно. И я вздохнула с облегчением, потому что раньше я ни разу не говорила Тони, что запрещаю ему что-то делать (мы с самого начала договорились, что исключим слово «нет» из нашего семейного лексикона», в пределах разумного, конечно). Но о том, чтобы в первую ночь после выписки оказаться дома вдвоем с Джеком, я и помыслить не могла. Хотя новость о скорой выписке явно несколько обескуражила моего супруга, он взял себя в руки.
— Сегодня же позвоню его светлости, объясню, что не могу ехать. А тебе обещаю праздничный ужин в честь возвращения домой — не без помощи «Маркса и Спенсера», конечно. А вот шампанское будет из другого магазина.
— Неужели, из «Теско» [22] ?
— Очень остроумно, — оценил он. — Хотя, совсем забыл, тебе же нельзя пить?
— Ну, от одного бокала вреда не будет.
В тот вечер мы вместе ходили посмотреть на Джека. Он сопел во сне, и вид у него было довольный. А дежурная сестра в отделении сказала, что доктор Рейнольдс дал добро на его перевод ко мне в палату завтра утром — от этой перспективы мне стало не по себе. Ведь отныне вся ответственность ложилась на мои плечи.
22
«Теско» — сеть британских супермаркетов.
Доктор Рейнольдс зашел ко мне утром.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, — начал он, — но, кажется, у Джека развилась желтуха.
— Чторазвилось?
— Это обычное физиологическое состояние, оно встречается у пятидесяти процентов новорожденных и, как правило, бесследно исчезает дней через десять.
— Но откуда она берется?
— Ну, если вы хотите точное определение из учебника, она возникает при разрушении красных кровяных клеток и, как следствие, повышении содержания в крови желчного пигмента билирубина.
— А почему повышается содержание этого желтого, его там…
— Билирубина Как правило, он попадает в организм с материнским молоком.
— Вы хотите сказать, что он пожелтел из-за меня?
— Миссис Гудчайлд…
— Вы говорите, что я отравила своего ребенка?!
Голос опасно задрожал, но хоть я и понимала, что новый срыв не нужен, но ничего не могла поделать. Я совершенно растерялась и вообще перестала понимать, что происходит.
Доктор Рейнольдс заговорил медленно, внятно и очень ласково: