Особый дар
Шрифт:
— Какое-то время вас не было в отеле, поэтому мистер Меллорз не мог лично вас уведомить, что вы уволены. После вашей ссоры с мистером Меллорзом вы отсутствовали дня три и появились лишь в шесть тридцать в день убийства. Я подозреваю, что все это время вы пили и переживали размолвку с хозяином. Допускаю, что в этот роковой день вы побывали в Бухте Морских Звезд, даже сидели там, попивая виски, любуясь морем и обдумывая свои планы. Вы вернулись в отель в четыре часа дня, когда происходит смена персонала и в кухне какое-то время
— Советую вам вспомнить то, что говорила вам миссис Меллорз относительно оскорбления клеветой. Баскас лишь улыбнулся.
— Чтобы предъявить обвинение в клевете, нужны свидетели. Я могу высказывать любые предположения с глазу на глаз, считая это полезной тренировкой воображения, не более. А теперь скажите, почему вы держите дверь подъемника запертой?
— Подъемником обычно пользуются лишь утром. Затем его закрывают на ключ.
— У кого ключи?
— У меня, старшей горничной, старшего официанта. Эти двое сдают его в конце смены.
— Когда они работают?
— Старшая горничная — с семи утра до трех пополудни. Старший официант работает в разные часы. Он приходит в семь утра, к завтраку, а затем — к семи вечера, к обеду и ужину.
Улыбка Баскаса стала еще шире.
— Ну-ну, мистер Мэйн. Выходит, только вы можете пользоваться подъемником в любое время?
— Я утверждаю, что невозможно использовать подъемник для того, чтобы проникнуть в номера.
Баскас внимательно осмотрел дверь.
— Она также запирается изнутри, — констатировал он.
Наклонившись, инспектор заглянул в шахту подъемника, проверил прочность канатов и нажал кнопку. Через несколько секунд платформа поднялась наверх, нагруженная грязной посудой, которую так и не удосужились снять официанты. Баскас укоризненно зацокал языком, осторожно снял грязные тарелки, поставил их на пол. После этого он опять проверил крепость канатов и вдруг посмотрел на меня.
— Мистер Мэйн, — сказал он почти ласково, — не могли бы вы показать мне, как бы вы спустились на этом подъемнике в кухню, если бы вдруг пришлось это сделать?
— Только не я, — сказал я решительно. — Это небезопасно.
— Вполне безопасно, если покрепче ухватиться за канаты, мистер Мэйн. Надо медленно подтягивать их, вот и все.
— Канаты могут лопнуть.
— Нет, они достаточно прочные, мистер Мэйн.
— Тогда попробуйте сами.
Баскас взглянул на меня и, продолжая улыбаться, вскарабкался на платформу подъемника. Встав на колени, он стал перебирать канаты.
— Я спускаюсь, мистер Мэйн, — поведал он с удовлетворенной улыбкой.
Тут канаты не выдержали, и Баскас с отчаянным криком рухнул вниз.
Обезболивающее действие антишокового укола ослабло, и я чувствовал
— Что там случилось? — спросил Пабло.
— Баскас упал в шахту подъемника.
— О! — воскликнул он, повеселев. — Сожалею. Он сильно пострадал?
— Кажется, он сломал руку.
Доринда смерила меня своим загадочным взглядом.
— Как ты себя чувствуешь, Джон? — задал вопрос Пабло. Я пожаловался на усталость и спросил о его делах. Он казался очень довольным.
— Доринда и я пришли к соглашению. Теперь все в порядке. Она готова подписать все наши устные договоренности с Уоллесом.
— Все? — спросил я осторожно.
— Она покупает яхты по их настоящей цене. Все до одной, даже поврежденные. Так что ты полностью получишь комиссионные, Джон. Я выплачу их, как только…
Он вдруг умолк и отпил из стакана. Конечно, он хотел сказать, что как только сам получит деньги. Но это было бы бестактно, ибо, по всей вероятности, бумаги еще не подписаны…
— Джон, я хотела бы, чтобы ты продолжал управлять отелем, — заговорила Доринда.
Но я не был столь легковерен, как Пабло.
— А жалованье? — спросил я. — А задолженность за все проработанные месяцы? Думаю, следует все это оформить письменно. Так было бы по справедливости.
Глаза Доринды сверкнули, и от этого она даже похорошела.
— Конечно.
Воцарилась тишина. Пабло, Дик и я, каждый по-своему, переживали счастливый поворот колеса фортуны, и все — благодаря смерти ее мужа. Не хотела ли Доринда, чтобы мы думали именно так? Возможно, у нее были немаловажные причины искать нашего расположения. Ведь как-никак она была последним человеком, видевшим Меллорза живым…
Дик высказал вслух мои мысли:
— Знаете, Баскас считает, что один из нас — преступник. Один из нас четверых. Равные шансы у каждого, если речь идет об убийстве.
Это дало толчок горячей, хотя и сумбурной дискуссии, в ходе которой выяснилось, что каждый из нас подозревал другого, ибо все отстаивали собственную невиновность. Я был уверен, что Доринда убийцей считает меня. Она то и дело бросала на меня какие-то странные взгляды. «Почему же в таком случае она собирается нанять убийцу на работу?» — терялся я в догадках. Однако я тоже подозревал ее, и, как мне кажется, подозревали и Пабло с Диком. Хороша благодарность!
Мы, очевидно, представляли собой довольно странную компанию. Сидели у стойки впритирку, много пили, о чем-то шептались, бросая опасливые взгляды через плечо. В соседнем зале заиграл оркестр, посетителей прибавилось. Алкоголь, смешавшийся в моей крови с антишоковым лекарством, привел к тому, что я вместо бодрости испытывал ужасную усталость и думал только о том, как бы поскорее добраться до кровати.