Особый отдел
Шрифт:
– С годами интересы у людей меняются, – сказала Людочка. – Раньше вы пили водку, а сейчас перешли на кефир.
– Для этого есть объективные причины. Но смена акваланга на ружьё противоречит здравому смыслу.
– Зато можно с уверенностью сказать, что он не агент американского империализма, – Цимбаларь прервал своё затянувшееся молчание. – Тот бы поехал в калмыцкие степи, крутить быкам рога и укрощать мустангов.
– А вообще говоря, ситуация странная, – заметила Людочка, до недавнего времени относившаяся к политике совершенно
– Не волнуйся! – на полном серьёзе заявил Кондаков. – Пока мы с тобой на боевом посту, страна может спать спокойно… Ну ладно, вы тут поворкуйте, а моё место в прихожей. Подремлю вполглаза на коврике, как сторожевой пёс. Спокойной ночи.
– Хотелось бы надеяться! – хором ответили Цимбаларь и Людочка.
– Ты бы навестил эту девицу, – сказала Людочка, когда они остались на кухне одни. – Что-то она мне доверия не внушает. Из неё сотрудник секретного института, как из меня шахтёр. И где ты только откопал это сокровище…
– Никуда она не денется, – отмахнулся Цимбаларь. – С седьмого этажа не сбежишь. Ведь в спальне даже балкона нет. Пусть пока изучает путеводитель по городу Сызрань. Авось пригодится.
– Существа, подобные ей, наверное, и по карнизам ходить умеют… Ведьма, одним словом.
– Не надо на неё зря наговаривать. Она и так человек несчастный. Говорят, что иногда паук может запутаться в своей собственной паутине. Вот так и она со своим даром…
– Возьми её на воспитание, – не скрывая иронии, посоветовала Людочка.
– Да меня ещё самого воспитывать надо… Но ты всё же с Валькой будь поласковее. Нам без неё не обойтись.
– Ещё посмотрим, как она поведёт себя в момент операции!
– Я с неё и сейчас глаз не спускаю.
– Это заметно, – фыркнула Людочка.
Внезапно в прихожей затрезвонил телефон, ничем не напоминавший о себе уже часа три.
Сдержанно ругнувшись, Кондаков покинул своё сиротское ложе и взял трубку. Цимбаларь и Людочка обступили его.
– Алё, – Кондаков подул в микрофон. – Молчат… Алё, алё! Резиденция чародейки Софии слушает.
– А ты кто такой? – тонкий, не совсем трезвый голос, раздавшийся в трубке, нельзя было безоговорочно отнести ни к мужскому, ни к женскому.
– Дворецкий, – с достоинством ответил Кондаков.
– Позови хозяйку.
– Она уже спит.
– Разбуди. Дело есть… На миллион.
– К сожалению, это невозможно. Во сне госпожа София общается с духами.
– Коз-зёл! – трубку бросили.
– Вот и поговорили. – Кондаков пожал плечами. – Ну и бескультурный пошёл народ! Прямо хунвэйбины какие-то.
– Это случайно не Гобашвили? – поинтересовался Цимбаларь.
– Вряд ли. Он мужик матёрый, а это сопляк какой-то. Засечь бы, откуда звонили, да неохота лишнюю суету поднимать…
Маскировки
Уже в самую глухую предрассветную пору, когда, казалось, в окружающем мире всё утихло, включая птиц снаружи и тараканов внутри, мобильник Цимбаларя, задействованный только для служебных нужд, бодро грянул «Калинку». Это мог быть только Ваня Коршун или, в крайнем случае, дежурный по отделу.
– Привет, – вкрадчиво произнёс неугомонный лилипут. – Надеюсь, утро доброе?
– Более или менее… А почему ты шёпотом?
– Сижу в мусорном баке. Боюсь спугнуть бродячих котов.
– Какая нужда тебя в этот бак загнала?
– Оперативная… Я всё-таки отыскал берлогу Гобы. Она сейчас передо мной как на ладони.
– Поздравляю… Что там сейчас происходит?
– Суета сует. Ночью во всех окнах свет горел. «Мерседес» стоит в полной боевой готовности. Шляются какие-то подозрительные типы. Похоже, бригада Гобы собирается на дело. Может, вызвать омоновцев?
– Что толку? Начнётся пальба, и Гоба, как всегда, сбежит… Мы его сегодня сами возьмём. Ты только не забудь звякнуть, когда «Мерседес» отъедет.
– Постараюсь, если от вони не подохну… Ах, сволочи, достали-таки!
– Что случилось? – забеспокоился Цимбаларь.
– Коты, паразиты, покоя не дают, – вполголоса объяснил Ваня Коршун. – Я им, наверное, кажусь большой дохлой крысой.
Сразу после рассвета в апартаментах чародейки закипела лихорадочная работа. Интерьер видоизменили с учётом уроков вчерашнего дня. Окно кухни занавесили одеялом, оставив только щёлочку, через которую просматривался почти весь двор.
Стол, за которым происходило главное действо, перенесли в глубь комнаты, ширму задвинули в угол, а дверь, соединявшую спальню с гостиной, сняли с петель (конспиративная квартира была построена по особому проекту, и все её помещения соединялись между собой так, что при желании из туалета можно было легко проникнуть не только в прихожую, но и на кухню).
Образовавшийся в стене сквозной проём прикрыли шкафом. Предполагалось, что, ворвавшись в гостиную, Цимбаларь опрокинет его на Гобашвили.
Кондаков в последний раз проверял табельный пистолет, за долгие годы службы ставший такой же неотъемлемой частью его быта, как, скажем, носки или бумажник. Людочка сидела на кухне, обложившись столовыми ножами. С молчаливого согласия всех временных обитателей конспиративной квартиры завтрак решено было отложить до лучших времён. Как выразился нечуткий по молодости лет Цимбаларь: «Уж потом гульнём – не на банкете, так на поминках».
За час до начала приёма Ваня Коршун коротко телефонировал: