Особый отдел
Шрифт:
– Так вы, похоже, милицейские беспредельщики? – ухмыльнулся Гобашвили. – Легион смерти? Ладно, мочи меня, если не западло. На том свете встретимся – разберёмся.
– Замочить тебя мне недолго. Особенно, учитывая, скольких людей ты сам погубил. Но я настроен дать тебе поблажку. Естественно, при одном условии…
– А может, я тебе сразу песенку спою? Про Павлика Морозова.
– Отвечать или не отвечать – это личное дело каждого. Но вопрос всё же выслушай. – Цимбаларь присел возле Гобашвили на корточки. – Что ты знаешь про безголового мужика, с которым вы в подвале возились?
– Вот
– Кто же ему, спрашивается, головку оторвал?
– Дальше наш разговор не получится. Я в жизни никого ментам не сдал – ни врага, ни друга. Мне и разговаривать-то с вами противно…
– Ничего, скоро будешь с тараканами тюремными разговаривать, – пообещал Кондаков, по-прежнему не отходивший от двери. – Подумаешь, чистоплюй какой нашёлся.
– Хотя… – Гобашвили вдруг изобразил задумчивость.
– Что – хотя? – живо поинтересовался Цимбаларь.
– Я согласен пойти на сделку. Тем более есть слушок, что ты ментяра правильный. Слово своё держишь.
– Какие будут твои условия?
– Условия самые простые. Когда закончится вся эта бодяга со следствием, за пару дней до суда ты устроишь мне свидание с сестрой. С настоящей сестрой, а не с этой гумозницей… Эх, разбередила она мою душу!
– Если душа болит, это хороший признак. Есть ещё, значит, чему болеть… Так и быть, как только обстоятельства позволят, я обещаю свести тебя с сестрой. Надо будет, сам за ней съезжу.
– Папаша мой и в самом деле помер? – спросил Гобашвили.
– Да.
– Чёрт, поздно я про них вспомнил… Ну ничего, будет лишний повод для побега.
– Из «Белого лебедя» не убежишь. А тебе, похоже, туда дорога светит… Теперь давай поговорим.
– Давай.
– Что это был за человек? Имя, фамилия, должность?
– Я почем знаю! У мертвеца не спросишь.
– Живым ты его видел?
– Пару минут, не больше… Сейчас расскажу, как дело было. Утром я с одним кентом стрелку забил.
– Где? – прервал его Цимбаларь.
– Ну как тебе сказать… В улицах ваших я не очень. Мы это место Сучьим полем называем. Там с одной стороны пустырь, а с другой бульвар. И ещё кафешка возле перекрёстка. «Волной», кажется, называется. Чуть подальше оптовый рынок… Я покажу, если надо.
– Не надо, я понял. Во сколько это было?
– Часов в семь. Мы специально в такую рань договорились встретиться, чтобы никто не помешал. Движение на улицах ещё только начинается, уходить проще. И все стукачи как на ладони.
– Прибыл твой кент?
– Нет, запаниковал. Позвонил, что от стрелки отказывается и все наши предъявы принимает.
– Короче, утро началось удачно.
– Точно… Погода хорошая, солнышко светит. Мы как раз перед этим из машины вышли. Дышим. Смотрю, прямо к нам фраер бежит. Одет прилично. Костюм с галстуком. Шляпа. Ещё помню, плащ на левой руке висел. Откуда, думаю, тут такое чудо природы взялось? Поблизости ни гостиниц, ни кабаков, ни приличных домов. Район голытьбы.
– Ты говоришь, он бежал? Значит, за ним кто-то гнался?
– То-то и оно, что никого не было. Улица
– Он бежал именно к вам?
– К нам. Ещё и кричал на бегу: помогите, дескать! Видно, хлебнул мужик страха.
– Что потом было?
– Подбежал он к нам вплотную и давай просить, чтобы мы увезли его подальше. Деньги обещает. Наверное, чудак-человек, за таксёров нас принял. Пацаны чуть со смеха не покатились. Думают, упился с утра. И вдруг – бац! Голову ему разнесло, как арбуз, который с десятого этажа на асфальт бросили. Нас всех мозгами и кровью обдало.
– Выстрела или какого-нибудь другого подозрительного звука не слышали?
– Нет. Мы потом про тот случай сами долго толковали. Подозрение имелось, что это в нас целились, да промахнулись.
– А такое в принципе возможно?
– У нас всё возможно. Но ведь проще было мину подкинуть или из «шмайссера» пальнуть. Одним словом, не наш почерк.
– Кента своего исключаешь?
– Брали мы его за жабры… Дохлый номер. Ему такое не потянуть.
– Рассказывай дальше.
– Стоим мы, значит, как мандавохи обосранные, думаем, что дальше делать. Если этого жмурика безголового на месте оставить – его потом обязательно с нашей командой свяжут. Машина приметная. Старушки опять же. Собачники глазастые. Зачем нам, спрашивается, лишняя слава? Короче, решили мы его отвезти в какое-нибудь укромное местечко и там выбросить. Для этих случаев у нас специальный пластиковый мешок в багажнике имеется. Засунули мы его туда, кровь песочком засыпали и по газам! Куда ехать? За город нельзя. В такую пору менты на постах особо лютуют. «Мерседес» для них словно сладкая конфетка будет. Решили где-нибудь в тихом дворе сбросить. Нашли такой, заехали. И тут наш водила Вахтанг давай базлать. Дескать, на покойнике котлы швейцарские за двадцать штук, а он сам про такие всю жизнь мечтал. Это же надо – каждому кавказскому козлу швейцарские ходики подавай! Но я в тот день добрый был, вот и подписался под его просьбой.
– Зачем вы затащили труп в подвал?
– Бросишь на виду, через пять минут шухер начнётся. А в подвале и за неделю не сыщут.
– Вещи его куда определили?
– Всё, кроме часов, засунули в мешок. На обратном пути ящик увидели, в котором мусор горел. Туда мешок сунули.
– Где это случилось?
– У Вахтанга надо спросить. Я за дорогой не следил.
– Где сейчас твой Вахтанг?
– В машине был.
– Пётр Фомич! – Цимбаларь обернулся к Кондакову. – Срочно спускайтесь вниз и волоките сюда бандитского водилу. Попроси омоновцев, чтобы помогли.
– Пусть заодно мои сигареты из бардачка захватят, – как ни в чем не бывало попросил Гобашвили.
– А как же лопатник покойника? – продолжал выспрашивать Цимбаларь. – Никогда не поверю, что вы в него не заглядывали.
– Заглядывали, почему же… Было там пятьсот рублей мелкими бумажками и пачка кредитных карточек. На хрена они нам? Чтоб засыпаться? Мы наличные предпочитаем.
– Документы в лопатнике имелись?
– Было что-то… Кажись, паспорт.
– Какой – российский, иностранный?