Особый отдел
Шрифт:
– С тобой разве поспоришь! – Кондаков швырнул незажжённую сигарету в урну.
Оглядев здание со всех сторон, они не стали соваться к нему, а устроились на скамеечке поодаль.
– Что ты ещё успела выяснить? – спросил Цимбаларь у Людочки.
– Согласно домовой книге в тридцать пятой квартире проживает бездетная супружеская пара и инвалид-колясочник сорока лет от роду, брат хозяйки. В этом составе они обитали здесь и десять, и пятнадцать лет назад. Телефонный номер квартиры не менялся с восемьдесят пятого года. Все её жильцы характеризуются положительно. Судимостей и административных
– Значит, я буду первым, – попытался пошутить Кондаков.
– Чувствую, опять пустышку тянем, – процедил сквозь зубы Цимбаларь.
– Сие ещё неизвестно, – возразил Кондаков. – За этими инвалидами глаз да глаз нужен. Я раз на одного такого нарвался. Он днём в коляске дремал, а ночью зазевавшихся прохожих грабил. Вышли на него буквально чудом. Видели бы вы, как он при задержании сиганул с пятого этажа! Но в конечном итоге действительно стал инвалидом первой группы. Как говорится, справедливость восторжествовала.
Не обращая внимания на стариковскую велеречивость, порождённую теми же причинами, которые у других вызывают холодный пот, дрожь в коленках и расстройство пищеварения, Цимбаларь сказал Людочке:
– Ты пойдешь первой. Представишься сотрудницей службы социального обеспечения, проверяющей бытовые условия неработающих пенсионеров. За документы не беспокойся – комар носа не подточит. Постарайся всё там выведать и высмотреть. В двухкомнатной квартире постороннему человеку спрятаться трудно. Особенно старику. Под диваном калачиком не свернёшься. Но долго там не задерживайся, иначе возникнут подозрения. В случае опасности нажмёшь вот на эту кнопочку, – он передал ей мобильник со специальными наворотами, временно позаимствованный в технической службе. – Мы явимся через пару минут.
– А убить меня могут всего за одну секунду, – не без кокетства промолвила Людочка.
– Таких ясноглазых и фигуристых за одну секунду не убивают, – заверил её Цимбаларь. – Сначала потерзают.
– Будем надеяться… Ну пока! – она сделала коллегам ручкой.
Уже спустя десять минут от Людочки поступило телефонное сообщение:
– Поднимайтесь сюда. Всё нормально.
– В смысле, голый вассер? – переспросил Цимбаларь.
– Почти…
Инвалида звали Тарасом, а по батюшке – Степанычем. Будучи пятиклассником, он, по примеру своего любимого героя Ихтиандра, нырнул с плотины в пруд, следствием чего стал компрессионный перелом позвоночника и паралич трёх четвертей тела.
Тарас Степанович (прозванный близкими «Человек-амфибия») охотно поведал историю, недавно изложенную Людочке, которая покорила его не только красотой, но и неподдельным участием.
Всё началось лет десять назад, в слякотную осеннюю пору, когда демократы, едва-едва одолевшие коммуняк, уже начали выяснять отношения между собой.
Как только
Суть её заключалась в следующем. С двенадцати дня до двенадцати ночи надо было неотлучно находиться у телефона и реагировать на все звонки. Если звонивший назывался одной очень странной фамилией, не то Богодулов, не то Христофоров («Христодулов!» – поправил Кондаков, и Тарас Степанович благодарно кивнул), нужно было вежливо извиниться, положить трубку и задёрнуть шторы. Ненадолго задёрнуть, всего на полчаса.
За всё время таких звонков было пять или шесть, и спустя пару недель они прекратились. Что касается Тараса Степаныча, то одним прекрасным утром он нашёл под входной дверью конверт с сотней долларов, деньгами по тем временам немалыми.
Кто-то другой уже давно забыл бы про эту историю, но человек, замурованный в четырёх стенах, мысленно возвращался к ней вновь и вновь. Как-никак это был единственный случай, когда дыхание бурной, полной опасностей жизни коснулось и его.
– В общем-то, я знал, что вы придёте ко мне, – сказал в заключение Тарас Степаныч.
– Кто это – мы? – Кондаков по привычке прикинулся валенком.
– Охотники за людьми. Сыщики, комитетчики, иностранные шпионы, бандиты, частные детективы.
– Похоже, особой разницы между этими господами вы не видите?
– Представьте себе, вижу. Одни ищут свидетелей, другие, наоборот, стремятся избавиться от них. Но в любом случае для меня это незабываемое событие.
– Надеюсь, смысл всей этой затеи с телефонными звонками вам ясен? – желая расставить все точки над i, осведомился Цимбаларь.
– Конечно. Я служил семафором, сигнализирующим неизвестно кому, что с ними хотят выйти на связь. Впоследствии я читал о таких конспиративных уловках.
– Вы смогли бы описать мужчину, приходившего к вам?
– Нет, – Тарас Степанович как-то странно дернулся, что, вероятно, означало жест отрицания. – Он делал всё возможное, дабы скрыть свою истинную внешность. Носил широкополую шляпу, чёрные очки, плащ с поднятым воротником. Мне запомнились его усы, но они явно были накладными.
– Как бы вы оценили его возраст?
– Тогда ему было примерно столько же, сколько вам сейчас.
– Вы не ошибаетесь?
– Если и ошибаюсь, то ненамного. Это был ещё молодой, крепкий человек, пусть и прикидывавшийся кем-то другим. Представляете себе, он даже гундосил при разговоре.
– Не пора ли полюбоваться окрестными пейзажами, – сказал Кондаков, и вся компания, включая хозяина, переместилась к окну.
Любоваться, собственно говоря, было не на что. Внизу расстилался обычный московский дворик, засаженный чахлыми деревьями и заставленный автомобилями в соотношении два к одному в пользу последних. Напротив возвышался пятиэтажный дом, если и не близнец, то по меньшей мере двоюродный брат того, где они сейчас находились.
– За вашим окном могли наблюдать как со двора, так и от соседей, – сказал Кондаков.