Особый прием Гурова
Шрифт:
– Но есть же доказательства! – вовсе не собирался сдаваться Алексей Ильич.
– Косвенные! – объяснил ему Сафронов. – И при хорошем адвокате его оправдают за недоказанностью.
– Но ведь есть еще и суд присяжных, – не унимался Поляков.
– А их мы что, с Луны привезем? – снова раздражаясь, спросил Сафронов. – Да как только они узнают, чей Женька сын, как только в зале прозвучит фамилия Шикунов, никто из них даже не мяукнет! А если в зале будут Боня, Спичка и Шика с компанией присутствовать, так они вообще со страху обделаются! А уж адвокат-то ничем не побрезгует – дядька ему самого лучшего наймет! Он и эту запись людям послушать даст, и соберет всех, кого
– Смута, – ответил Лев. – Потому что нельзя у людей икону отбирать! После того как царя-батюшку свергли, сколько лет Россия в себя прийти не могла? Да и не пришла бы, если бы не начали реки крови лить, в которых страна чуть не захлебнулась. А после того, как Горбачев КПСС с дерьмом смешал, а потом Ельцин СССР развалил? Больше двадцати лет прошло, а она, бедненькая, все никак не оправится. Вот и здесь начнется то же, только в уменьшенном масштабе! Область разделится на два лагеря: противников и защитников Королева, и пойдет брат на брата. А его защитников будете, как я понял, возглавлять именно вы, Алексей Ильич! То-то вы соловьем заливались, какой здесь мэр необыкновенно заботливый, как он вам помогает, кормит-поит, обувает-одевает и спонсирует! А на самом деле он создал свою собственную армию преданных ему лично людей, с вами во главе! И цель у него была только одна – не столько навести порядок в городе, сколько с помощью этой армии задавить любых недовольных!
– Скажи, Леша, вот ты столько лет в нашем городе прожил, так неужели никогда даже не слышал о том, какая сволочь Королев и сколько погубленных не только судеб, но и человеческих жизней на его совести? – удивленно спросил Сафронов. – Или мимо ушей это все пропускал, потому что свою офицерскую честь на сладкий кусок променял?
– Ты говори, да не заговаривайся! – вскочив, с угрозой процедил мертвенно побледневший Поляков. – Я не для себя старался – мне, калеке, много не надо! А для тех ребят, что, войной ушибленные, не у дел остались! Да я ради них даже с самим дьяволом за один стол сел бы! Вот он, – показал на Гурова Алексей Ильич, – не все сказал! Пожалел меня! А ведь тогда по моей вине двое солдат погибли! Да, от трибунала меня его отец спас! Только он мне наказание куда хуже придумал – отправил тела этих мальчишек к их родным сопровождать! И велел, чтобы я в глаза их матерям посмотрел! Так лица этих женщин у меня до сих пор перед глазами стоят! Я их голоса и рыдания до сих пор слышу! И в том, что парни мои не попали в какие-нибудь группировки, не пошли на улицу прохожих грабить, машины угонять, и все в таком духе, есть и моя, пусть и маленькая, заслуга!
– Все! Хватит! – резко оборвал его полковник, и, как ни странно, оба генерала его послушались и разошлись, а ведь до этого стояли друг против друга, как два готовых к бою петуха. – Не время сейчас для словесных баталий! Сейчас наша самая главная задача – не допустить смуты. Давайте думать, как это сделать!
Сафронов подошел к шкафу и, достав оттуда бутылку коньяка и три бокала, вернулся и поставил все это на стол.
– Кто хочет, может присоединиться, – сказал он, плеснул себе щедрой рукой и залпом выпил.
И Поляков, и Гуров последовали его примеру – стало вроде бы легче.
– Так что вы, Олег Александрович, хотели сказать до того, как мы в эту дискуссию ударились? – спросил Лев.
– А что тут говорить? – вздохнул тот. – Если только станет известно, чей Женька сын, некоторые люди наплюют на
– Что значит, не отдадут, если он уже у тебя в руках, – напомнил Алексей Ильич.
– А в чьих руках будет город? – невинно поинтересовался Сафронов.
– Но гвардия… – начал было Поляков.
– Да пошел ты в жопу со своей гвардией! – взорвался успокоившийся было Сафронов. – Ты что, собрался своими спаниелями, которые привыкли хозяину мелкую подстреленную дичь таскать, стаю волков затравить? Это сейчас они на вид все респектабельные и благообразные, а, по сути, как были волками, так и остались! И оружия у них на черный день припрятано столько, что дивизию вооружить можно! Да они твоих гвардейцев на второй день расшмаляют так, что следа не останется.
– Неправда! Многие из них Афган и Чечню прошли! – горячо вступился за них Поляков. – И сейчас они постоянно тренируются! У нас с этим строго!
– Так и в Афгане, и в Чечне хотя бы по внешним признакам было понятно, кто есть кто, а здесь? – возразил ему Сафронов. – Патрулируют, значит, твои парни, а мимо них мужик неприметный прошел. А потом он их всех в спину расстрелял – и за угол, где его уже машина ждет. Ты своих людей на такую бойню отправишь? Или предлагаешь бэтээры на перекрестках расставить и комендантский час ввести? Так здесь тебе не 90-е и не Чечня!
Все дружно замолчали, потом так же дружно выпили, и Гуров, подумав, спросил:
– Олег Александрович, а с кем именно нам предстоит иметь дело?
– Ну, Шика, само собой, я о нем и не говорю, – начал Сафронов. – Из людей Фартового в Чернореченске остались двое. Боня, это сокращенно от Бонифаций, потому что у него в молодости была копна рыжих волос…
– Как у того льва из мультфильма, – кивнул Гуров.
– Вот именно, только сейчас он уже седой. Он-то Шику после детдома к себе и забрал. А второй – Спичка, тогда его Малышом звали, потому что самый младший он у Фартового был. Ему легкое прострелили, и пришлось бросить курить, вот он вместо сигареты спичку в зубах и держал, а потом привык. Авторитет у всех троих колоссальный, им народ поднять – только свистнуть. Ну, и что мы с ними можем сделать? Задержать на трое суток под любым предлогом, чтобы за это время ты… Именно ты, Гуров, а не Володя, давай уж реально смотреть на вещи, расколол Женьку на чистосердечное? Так адвокаты у них такие, что мы же потом и не отмоемся.
– В том-то и дело, что Евгений не расколется, – возразил ему Лев. – Он всю жизнь этого момента ждал! Он казнил, тут Володя правильно сказал, убийц своих родителей! Он продумал все, до мельчайших подробностей, вплоть до окурков и пустой посуды, которые прятать не стал, потому что, убери их за собой – тут уже явный умысел. А так – просто приезжал свежим воздухом подышать.
– Так неужели мы ничего сделать не сможем? – обреченно спросил Сафронов.
– Ты мне скопируй всю запись допроса на диск, а я потом посижу и подумаю, что из него выжать можно – мы же его большую часть пропустили. И с того диска, где Фартового пытали, тоже на всякий случай. Вдруг за что-то зацеплюсь?
– Сделаю! – пообещал Олег Александрович. – Что-нибудь еще?
– Да нет, все вроде.
– А насчет компромата есть какие-нибудь мысли?
– Есть кое-какие соображения, но говорить об этом сейчас рано – все проверять надо.
– Ладно, – сказал Сафронов, посмотрев на часы. – Домой ехать уже смысла нет – три скоро. Я здесь переночую. Ну а тебе до гостиницы два шага. А Поляков, – он посмотрел в его сторону и, вдруг сорвавшись с места, бросился к нему, Гуров – вслед за ним. – Лешка! Ты чего?