Особый район Китая, 1942-1945 гг.
Шрифт:
Последнее время тут всячески поносят давнюю работу Ван Мина «Две линии» («Борьба за дальнейшую большевизацию Коммунистической партии Китая»). В этой работе якобы обнаружены лилисаневские тенденции, но еще более откровенно сектантского характера. О Ван Мине говорят, что у него не было и нет никакого практического опыта большевистской работы и т. п. Ван Мин со всех сторон и всячески дискредитируется.
29 мая
Я подозревал, что известие о роспуске Коминтерна вызовет у маоцзэдуновской группировки чувство радости. Но действительность превзошла все предположения.
Итак, события по порядку.
Как только председатель ЦК КПК получил телеграмму с постановлением
Телеграмма не вызвала у Мао колебаний или раздумий — все было давно выношено.
На этом заседании политбюро председательствовал Мао. Он зачитал телеграмму и заявил, что это решение Президиума ИККИ о самороспуске Коминтерна совершенно справедливое и правильное, Коминтерн уже давно изжил себя как орган руководства международным рабочим движением, а потому мешал и наносил вред нам непониманием [152] сущности и особенностей условий деятельности Коммунистической партии Китая.
Рассказывая об этом экстренном заседании политбюро, Бо Гу голосом и мимикой передал радостное возбуждение Мао. Впрочем, и на другой день в беседе со мной Мао не скрывал своего торжества.
На том же заседании председатель ЦК КПК спросил у членов политбюро о том, нужен ли вообще марксизм-ленинизм, зачем нам марксизм-ленинизм и есть ли действительная необходимость в его пропаганде.
После этих вопросов Мао выдержал паузу и ответил, что на этот счет сомнений быть не может, марксизм-ленинизм, конечно же, нужен, но его необходимо обязательно приспособить к сугубо нашим национальным и чисто китайским потребностям и условиям. И председатель ЦК КПК сформулировал задачу, стоящую перед каждым ответственным партийным работником, — следует неукоснительно и последовательно бороться за подлинно национальный и независимый характер Компартии Китая.
Председатель ЦК КПК особо остановился на взаимоотношениях КПК и ГМД. В результате роспуска Президиумом ИККИ Коммунистического Интернационала тут может возникнуть ряд моментов, которые следует учесть, но прежде всего необходимо проявлять большое чувство ответственности. И какие бы трудности ни возникали, нужно помнить о разъяснительной работе. Здесь разъяснительная работа просто необходима, без нее нельзя, ибо часть коммунистов, часть партийных работников не поймет исторической необходимости данного постановления Президиума ИККИ.
Мао Цзэ-дун обратил особое внимание политбюро на тех людей в Коммунистической партии, для которых самым авторитетным органом был не Центральный Комитет КПК, а Коминтерн со всеми его работниками. Эти китайские коммунисты и слушались всегда только Коминтерн.
Тут председатель ЦК КПК так повел себя, что всем стало ясно: кто проявит какую-либо самостоятельность (а возможно, и те, кто ее проявлял), будут наказаны и меры будут самые жестокие, беспощадные, вплоть до исключения из рядов партии. Мао, конечно, имел в виду «догматиков» и «московскую группу» во главе с Ван Мином, Бо Гу и членов «военной оппозиции». Мао имен не называл, но всем все было абсолютно понятно.
Председатель ЦК КПК предостерег от недооценки деятельности враждебных и оппортунистических элементов [153] в рядах партии. Эти элементы могут использовать факт самороспуска Коминтерна для активной пропаганды.
С подобными коммунистами необходима суровая и принципиальная борьба.
Под ликование своих сторонников Мао Цзэ-дун объявил политбюро, что вот-де настало время и теперь без всяких колебаний «можно и нужно провести долгожданный съезд нашей партии».
Обстановка на политбюро
Вторым за председателем ЦК КПК выступил Лю Шао-ци. Где его былое недовольство произволом каншэновской комиссии по проверке кадров, симпатии к взглядам Ван Мина?
Лю Шао-ци повторил главные аспекты выступления Мао. И все свел к одному: Коминтерн изжил себя, отстал, допускал грубые ошибки, не понимал сложностей китайской революции (сложностей национальных, чисто китайских) и потому вредил нам...
Комментарии к подобным высказываниям излишни.
Июнь
2 июня
«В течение 2 июня на Кубани, северо-восточнее Новороссийска, продолжались бои. На других участках фронта существенных изменений не произошло».
Китайские войска крупными силами контрнаступают вдоль Янцзы. В Хэнани и Хунани китайские войска завязали отвлекающие бои.
Японское радио сообщает о значительных людских потерях в китайских войсках. Диктор разглагольствовал о священной миссии японского солдата — «водворить вечный мир в Азии».
* * *
Похоже, что отношения между Компартией и Гоминьданом резко обострятся. Так, незадолго до решения Президиума [154] ИККИ о роспуске Коминтерна в Центральный Комитет Компартии Китая поступила из ИККИ важная телеграмма.
В числе прочего телеграмма рекомендовала председателю ЦК КПК и всему руководству по мере возможности сохранять деловые и нормальные отношения со своим партнером по единому антияпонскому фронту. Однако на последнем заседании политбюро ЦК КПК о конкретном характере политики Компартии к ГМД, об отношении к единому антияпонскому блоку и о едином сопротивлении японским фашистам вообще ничего не говорилось.
Можно ожидать, что тактика скрытого срыва союза с Гоминьданом станет официальным курсом руководства КПК. В доказательство можно привести судьбу телеграммы ИККИ. По ней, согласно установившейся практике, была принята своя резолюция. Эта резолюция предписывала всем военным центрам Компартии воздерживаться от каких бы то ни было действий против частей центрального правительства, категорически запрещались самостоятельные акции во избежание конфликта с Гоминьданом. Таковым было указание ИККИ, подписанное Димитровым. И резолюция по данной телеграмме, конечно, могла быть только в духе установок ИККИ (сохранять любой ценой единство сил в борьбе с растущей агрессией японского империализма, а также не допускать античанкайшистской и вообще антигоминьдановской пропаганды).
Конечно, это противоречило точке зрения Мао Цзэ-дуна. И как только состоялось заседание политбюро с обсуждением решения Президиума ИККИ о роспуске Коминтерна, Мао Цзэ-дун сейчас же распорядился не отправлять на базы резолюцию политбюро Центрального Комитета о всемерном сохранении нормальных отношений с ГМД. Больше того, эта резолюция позже была объявлена недействительной и отменена.
* * *
В последнее время важнейшие вопросы решаются лишь самым узким кругом высших партийных работников. Центральный Комитет практически не играет никакой роли и пленумов его не созывают. Вот и теперь дни и ночи у председателя ЦК КПК заседают несколько близких ему лиц. Содержание этих многодневных совещаний не известно большинству членов политбюро, хотя решения нескольких лиц окажут влияние на все последующие события. [155]