Особый район

Козловский Юрий Николаевич

— Значит, ты у нас крупный специалист по национальному вопросу? — усмехнулся Иван Петрович, но тут же погасил улыбку. — Слышал, наверное, уже, что у наших мужиков с якутами случилось?

— Слышал, конечно, — кивнул Стас.

— И как думаешь, получится решить вопрос миром? — спросил Незванов.

— Кто его знает?.. — пожал плечами бывший опер. — Слишком далеко дело зашло, чтобы они пошли на попятную. Хотя, может быть, им без нас тоже не обойтись. Я же раскладов не знаю. Сколько у них топлива запасено, как с продуктами?

Насколько они от нас могут зависеть? Они ведь тоже не дураки, ссориться напрасно не будут.

— С голода не помрут, это уж точно. Они-то на своей земле выживут.

— Да я не насчет мяса-молока. Этого добра у них, конечно… Но без соли, чая, круп, они уже обойтись не смогут, давно уже цивилизованные. Как у них с этим?

— Думаю, что, как и у нас, не очень, — ответил Незванов. — По нынешним нормам года на два хватит, а потом будем в каменный век переселяться, на подножный корм переходить. Только ты не трепись особенно, а то, сам знаешь, какой бабы вой поднимут.

— Нет у меня привычки трепаться, — спокойно ответил Сикорский. — Не та выучка.

— Ладно. Это я так, к слову. Я ведь тебя для чего позвал? Нам, сам понимаешь, без совхоза никуда, с ними не ссориться нужно, а договариваться. Поэтому нужно отношения с якутами налаживать. Не извиняться, конечно, потому что наши мужики ни в чем не виноваты, это их молодежь обнаглела до крайности. Но не объявлять же им войну, в самом деле! Поэтому я хочу в Тоболях делегацию отправить, и тебя как самого опытного назначить старшим. Согласен?

— Сходим, если надо, — не стал отнекиваться Стас.

— Тогда давай решать, кто с тобой пойдет, — сказал Незванов, довольный, что обошлось без долгих уговоров.

— Ну, конечно, Валера Седых, — не задумываясь, ответил Сикорский. — Он парень неробкий и со многими якутами с Тоболяха знаком. Можно еще для представительности участкового взять, Васю Винокурова. Пусть только форму наденет, якуты форму уважают.

— Думаю еще Пройдисвита с вами отправить, — добавил Иван Петрович.

— Пройдисвита? — Стас удивленно посмотрел на директора.

— Да знаю, знаю, что дерьмо человек, — поморщился Незванов, — но он единственный, кто их язык знает, другого у нас нет. Может, сумеет договориться. И идти надо прямо завтра с утра. Того и гляди, река встанет. И так уже осень что-то затянулась. И вы вот что, здорово там права не качайте, но и виноватыми не держитесь. Будьте на равных. А сам уже по ходу смотри, почувствуешь слабину — жми, требуй, чтобы эту молодежь свою якуты взгрели, как следует, чтобы неповадно было шутки с оружием шутить.

А случилось вот что. Двое неразлучных друзей, Коля Евтушенко и Дима Парамонов, охотясь в широкой долине по левому берегу реки, наткнулись на большое стадо оленей. Застрелили пятерых, больше не стали. И эти-то с трудом помещались в небольшой «Казанке», а их еще нужно было освежевать и тащить до реки километра

три. Но не успели снять шкуру с первого оленя, как откуда-то появились несколько молодых якутов, все с карабинами, стволы на охотников наставили. Один из них по одежде сильно отличался от остальных, щеголеватый весь такой. Другие все в старье всяком, что не жалко в тайгу надеть. А на нем все с иголочки, импортное — куртка и брюки защитного цвета, в карманчиках, молниях и пряжках, ботинки высокие, шнурованные, штаны в них заправлены. И говорит по-русски чисто, грамотно:

— Вы по какому праву стреляете оленей из чужого стада?

— Да что ты несешь? — возмутился Дима. — Откуда здесь домашние олени? На Тоболяхе их сроду не было!

Парамонов знал, что говорил. Домашние олени в районе были, но держали их совсем в другом совхозе, оставшемся за пределами закрытой зоны, и не на этом берегу реки. А Тоболях всегда специализировался на разведении лошадей, маленьких, лохматых и полудиких.

— Это раньше не было, а теперь есть! Так что придется вам отвечать по закону, — тон у щеголя презрительный, свысока смотрит, хоть росту в нем метр с кепкой.

— Ладно, ребята, повеселились, и хватит! — вступил в разговор Коля Евтушенко. — По какому такому закону? Мы свою добычу заберем все равно, а вы, если хотите, разбирайтесь с нашим начальством. Оно нас сюда послало.

А сам тем временем незаметно к своему ружью тянется, что рядом лежит. Но не дотянулся. Бабах! Пуля высекла искры из камня совсем рядом с рукой, осколками даже кожу побило.

— По нашему закону! — важно сказал якут. — Это наша земля, и ваши законы на ней больше не действуют. А кому не нравится, тот может уезжать туда, откуда приехал.

И громко рассмеялся над собственной шуткой.

— Что ты хочешь от нас? — спросил, побледнев от ярости, Коля. Если бы не направленные на них стволы карабинов, они с Димой, на две головы возвышающиеся над компанией этих юнцов, не оставили бы от них мокрого места.

— Чтобы вы убирались отсюда! Добычу мы конфискуем, оружие и патроны тоже, в счет погашения ущерба. А попадетесь еще раз, доставим в Тоболях и будем судить.

— Что-о? — взревел Коля и хотел броситься в рукопашную, но очередная пуля выбила камешки прямо у него из-под ног.

— А если не хотите по-хорошему, — заносчиво сказал щеголь, — застрелим и закопаем прямо на месте. Мы — национальная гвардия, так что не советую с нами шутить.

Он что-то сказал по-якутски своим спутникам, от группы отделились двое и, размахивая карабинами, не дав даже взять с собой рюкзаки, погнали двоих друзей к реке. Держались они на почтительном расстоянии, и Коля с Димой могли вполголоса переговариваться, не боясь, что их услышат.

— Нужно подманить их поближе и отобрать карабины, — шепнул Евтушенко. — Иначе нам житья не будет, засмеют в поселке.