Особый случай/Точка преломления
Шрифт:
— Не, мне этот вариант не подойдёт. Занят глубочайше. Учусь, знаете ли. Борис Моисеевич, войдите в положение.
— Хорошо. Где, во сколько?
— У нас сколько уроков? — обратился к княгине, отнеся немного от лица смартфон.
Учимся мы теперь с её дочерью в одном классе. У Фроси узнал.
— Шесть.
Не слабо так, сразу в первый день учёбы! Ладно, посчитаем. По часу каждый, столько же — большая перемена, двадцать минут — обычная. Нет, поздно уже будет, если после занятий, тем более ещё надо в центр аттестации.
— Давайте в обед, у меня в школе, — обратился
— Хорошо, буду, — донеслось в ответ.
— Ти, у тебя как с языками? — обратился к ней, когда, наконец, распрощался со Шниперсоном и положил трубку.
— С какими?
Что за еврейский ответ!
— С японским, английским, ещё каким из европейских?
— Нормально. Испанский, португальский, немецкий в трёх версиях, итальянский, греческий, латынь. А, ещё австралийский диалект. Из китайских — у, сян, гань, хакка, юэ и минь, а также путунхуа. Вы его мандарин называете. Более мелкие не изучала.
Хм. Не слабо так. Учитывая её способности, не удивительно, тем более, принимая во внимание, из какой она семьи.
— А у тебя как с этим? — обратился уже к Игоревне.
— Да всё то же самое, кроме латыни. Ну и только мандарин. И то, с натяжкой.
А вот это был сюрпрайз! Куда я попал со своим немецким?!
— Тебе-то зачем столько?! Ты же к военной карьере готовилась! — удивился факту её знаний вслух.
— Так как раз там и надо! Вот представьте, проводите вы экспресс-допрос пассатижами, а понять не можете, в чём же он там сознаётся! Непорядок! — выдала она в ответ.
Вот на кой это сказала?! И ведь на полном серьёзе! Только разворошила не мои воспоминания в голове!
— Да не бледнейте вы так! Пошутила я.
Ох, уж мне этот солдафонский юмор!
Глава 20
Царьград. Раннее утро. Императорский дворец.
Место это было особое. Император в хорошем расположении духа любил встречать здесь утро. Само здание доминировало над округой. Да и запрещено было возводить высокие строения, перекрывающие вид из этого кабинета. Собственно, вся восточная стена представляла собой одно окно. Огромное, даже эпическое. Четыре с половиной метра в высоту и шестнадцать в ширину. И не наборное, а из одного единственного стекла толщиной почти полметра. Ага. Создать такое было сложнее, чем совершить все подвиги Геракла, тем более в конце девятнадцатого века. Вот уже более столетия оно радует глаз владельцев помещения. Периодически его подновляют, но это всё то же произведение стекольных кудесников прошлого.
Сам кабинет из себя представлял огромное помещение, разбитое ухищрениями лучших дизайнеров нашего времени на функциональные зоны. Единственное, что оставалось неизменным с момента окончания реконструкции, это огромный, можно сказать монументальный, выполненный из цельного массива дуба стол, стоящий прямо по центру этого окна буквально в метре от стекла. Кресло было кожаное, массивное, без всяких лишних встроенных ерундовин типа электомассажора, изготовленное исключительно под одного владельца для достижения максимального персонального удобства.
— С добрым утречком, Сергей. Ну-с, чем порадуешь? — произнёс, с некоторой
— Утренний чай, ваше величество. Как вы любите черноморский с южного берега, — ответил тот, лишь войдя полностью.
В руках у него был большой серебряный поднос со стоящим на нём огромным стеклянным стаканом объёмом явно за литр в подстаканнике благородного белого металла, по слухам среди императорских подданных, из платины, с массивной ручкой. Таким, если что, можно и приголубить, причём весьма и весьма основательно.
— О! А к нему, смотрю, десерт? — удивился император, увидев небольшую папку, красной кожи.
— Я бы так не сказал, государь. В свете последних событий, Первое отделение просит разрешение на допрос Захарова.
— Вот так новость!
Хозяин кабинета даже поставил обратно стакан с чаем.
— И чем это они столь экзотическую просьбу аргументируют? — задал он вопрос, удивлённо покачав головой.
— Небезызвестная вам, Милава Воротынская выдвинула гипотезу, что и до госпиталя Трифон Захаров был некоторое время в сознании.
— Ну-ка, ну-ка! Что они там накопали? — спросил Император, с явной заинтересованностью в голосе, и, взяв стакан опять в руки, с нескрываемым удовольствием отхлебнул чайку.
— Более глубокое расследование вывело её….
— Этим дело она что ли занимается? — тут же перебил он своего секретаря.
— Да, государь.
— С каких это пор?
— Буквально несколько дней как. Глава следственной группы обратился с просьбой о кадровой помощи к главе отдела и её как одного из сильнейших сотрудников прикомандировали к ним.
— Ну да, как же — лучший аналитик поколения. Да и красавица первостатейная, правда дерётся, не дай боже. Кстати, как там у неё с неудачником?
— Э-м…. В каком смысле, государь?
— Муж, говорю, кто?
— Не могу знать! Ой! В смысле, нет его!
— Тридцать два года…. Были времена, когда в этом возрасте женщины считались старушками, а сейчас…. Эх. Так, это меняет всё дело! Близко её не подпускать к Трифону! Я Грания знаю хорошо!
— Государь, извиняюсь за вопрос, но какое отношение имеет Захаров старший к допросу его внука?
— Да причём здесь это! Тут не было бы счастья, да несчастье помогло. Если бы у Воротынской не появились проблемы с даром нам бы такого специалиста в первом отделе, как своих ушей не видать! И тут, собственными руками сделать всё для её потери. Никогда!
— Видимо, скуден умом, совсем стал….
— Не прибедняйся. Не дай бог приглянется Милава младшенькому, и пиши, пропало!
— Государь, ему ведь всего восемь лет!
— А через двадцать будет двадцать восемь! А она останется всё такой же! И пока я не видел, чтобы его дед упустил приглянувшуюся ему добычу. Только одно и спасает от скандалов, что на родине не балует. А вот его внучок в такой разборчивости не замечен! Всё, точка! Эта тема не для дискуссий!