Осознание

thelordofthedark

– Уль! – попросила она, но ее соседка, кажется, действительно поняла, что лишняя здесь и в этот момент. На ходу дожевывая бутерброд с колбасой, полезла в окно, ничуть не стесняя того, что с грязными босоножками забралась на стол.

– Я пойду пока прогуляюсь, – озорно подмигнув, перпетуум-мобиле в человеческом обличии, с шумом спрыгнула на траву, озорно им подмигнув, – Так что минут двадцать у вас есть. Если что, я буду стучаться! – прежде чем Эдвард успел запустить в нее обратно недоеденной булкой, с хохотом скрылась за углом домика.

– Вот что за девчушка такая… – хлопнув себя по лбу, протянул Эдвард, – Если по лагерю опять слухи пойдут, то, клянусь Небом, косы ей оборву…

– Она же ребенок, –

улыбнулась Алиса, возвращая голову ему на плечо, явно уже считая это место своим по праву, – Хотя ты прав, она очень говорливая. Эд… ты не ответил на вопрос, – добавила спустя несколько секунд, пока просто молча сидели рядом, разбираясь в собственных мыслях. Для Эдварда все складывалось как-то слишком быстро, особенно после того, как сам же раз за разом убегал от подобных моментов, буквально преследующих его в этом лагере.

– Алис, понимаешь, – он усмехнулся, – есть такие понятия, против которых нельзя спорить. И одно из них как раз и заключается в том, что необходимо держать слово. Если я что-то сказал, то не буду «передумывать», это слишком глупо… – и обнял девушку за плечи, – даже думать об этом не смей.

– Эд… – Алиса совсем покраснела, с трудом подбирая слова и старательно уводя от него взгляд, – Я тогда должна тебе сказать… чтобы ты знал… ну, и чтобы решил тогда сразу… я не хочу больше скрывать от тебя, – еще никогда прежде он не видел ее такой стесняющейся, и улыбка против воли расползалась на лице Эдварда, пока девушка заканчивала начатую фразу, не зная, как сделать так, чтобы звучало мягче, – Эд… я ведь не такая как все… ну, как большинство других… понимаешь… – глубоко вздохнув, девушка все-таки подняла на него полный немого вызова взгляд, – я ведь из детдома! – и тут же замолчала, внимательно глядя ему в лицо и ожидая ответной реакции. Из одного только зловредного чувства удовольствия Эдвард на несколько секунд задержался с ответом, наблюдая, как на лице этой казавшейся такой гордой и самодовольной девушки проявляется практически физически ощутимое ожидание, борющееся с недоверием и одновременно с надеждой.

– Я знаю, – он поцеловал ее в лоб, прижав к себе крепче, – Мне Ольга Дмитриевна как-то проговорилась… – выражение лица Алисы моментально сменилось на удивленное, так что даже глаза округлились и готовы были выскочить из глазниц, – А ты что думала, что никто не заметит, как мы вместе ходили? – только рассмеялся, – Меня вожатая за эти дни успела уже во всех смертных грехах обвинить, так что нечего тут удивляться! – и стукнул ее пальцем по носу.

– И ты все равно? – она посмотрела на него одновременно с надеждой и удивлением, словно не веря только что сказанному, вцепившись ему в руку почти до боли. Наивное и простое создание, успевшая почувствовать жестокость человеческого общества по отношению к таким, кто не укладывался в привычные рамки, и теперь прятавшая этот страх за напускной смелостью, отвечая окружающему миру тем же самым. И только стоило дать ей поверить, что может быть кому-то нужна просто такой, какая есть на самом деле, как под Алисой-разбойницей проявилась другая Алиса. Хрупкая и нежная, нуждающаяся в человеке рядом даже гораздо больше остальных, потому что с самого начала привыкла быть одна против всего мира и почти разуверившаяся в том, что кто-то может ее принять настоящую.

– И я все равно от тебя не откажусь, – кивнул головой Эдвард, – Мы ведь с тобой не так уж и отличаемся, – вздохнув, решился и о себе сказать несколько слов, – Моя мать умерла всего лишь через пару месяцев после родов. А отец во мне видел лишь только наследника, поручив мое воспитание лучшим преподавателям и тренерам, я его почти никогда не видел. А потом и он пропал, отправился в экспедицию и не вернулся, все поиски закончились ничем. Никто даже следов найти не смог, – воспоминания об отце снова натолкнули его на грустные

мысли, так что отклонился к стене, вызывая в памяти моменты их немногочисленных встреч и разговоров.

– Эд… – Алиса легла на кровати, уложив голову ему на грудь, и он тут же воспользовался моментом, чтобы запустить руку в ее шевелюру, – Скажи, а ты с Леной общался? – такое чувство, словно девушка специально ищет поводы, чтобы найти между ними какую-то трещину, пусть даже ей самой при этом было очень больно.

– Хорошая девочка, – он чуть заметно кивнул, вспоминая тихую скромницу с фиолетовыми волосами, – Почему ты ее вспомнила?

– Да так просто, – пожав плечами, рыжая заерзала плечами, устраиваясь удобнее, – Просто мы с ней подруги. Наверное, она даже моя единственная настоящая подруга, за исключением Ульянки… – выдавив из себя улыбку, Алиса снова посмотрела ему в глаза, – ну и почти всегда все мальчики на нее смотрят… А со мной так…

– Она тоже из детдома? – Эдвард спросил скорее просто из желания поддержать разговор, нежели из настоящего любопытства, мысли все равно витали где-то очень далеко в голубом небе с белыми облаками, краешек которого сейчас видел в окно. Почему-то сейчас он чувствовал себя действительно спокойным, чего с ним не было уже очень давно. Никаких сторонних мыслей и ожиданий, только сиюминутные ощущения, и хотелось, чтобы этот момент не прерывался.

– Нет, – Алиса снова пожала, – Мы в одном дворе живем… Она с настоящими родителями, а я с опекунами. Ну, и мальчишки всегда на нее больше внимания обращают. Тихая, скромная… значит, лучше…

– Там, откуда я родом, в молодых девушках тоже ценится скромность, знание этикета и умение выглядеть милой и тихой, – усмехнувшись, добавил Эдвард, – Так что, думаю, там бы Лена тоже смотрелась на твоем фоне гораздо лучше, – от таких слов Алиса моментально вспыхнула и зло посмотрела на него, но быстро успокоилась, поняв, что сейчас шутят, – Только чаще всего это лишь игра. И под внешней оболочкой скрывается что-то совершенно другое, чаще всего не столь красивое и опрятное, как может показаться с самого начала. А с тобой все совершенно иначе, – погладил ее по голове, и девушка снова смирно легла ему на грудь, – и поверь, кроме раздражения, правила этикета у меня давно уже ничего не вызывают.

– Эд, я уже говорила, что ты не похож на всех остальных? – девушка впервые с начала их разговора расслабилась и закрыла глаза, – Я это с самого первого момента поняла, как только тебя увидела, и даже не из-за твоих волос… хотя они очень странные! Ты вел себя как-то иначе… словно развлекаешься… А потом вдруг такой серьезный становишься… И у тебя почти все время улыбка такая…

– Какая? – Эдварду положительно нравилось гладить ее по волосам, сразу возникало ощущение умиротворения и спокойствия. И даже продолжающие стучаться в подкорку сознания страхи и тяжелые мысли отступали, оставляя только спокойное и мирное «сейчас», когда мог позволить себе насладиться этим опьяняющим чувством близости дорогого тебе человека.

– Ты так улыбаешься, словно знаешь чуть больше, чем все остальные, – сказала Алиса, – Я уж и не знаю, кто ты на самом деле… шпион какой-то или агент… но даже надеяться боялась, что именно так все и получится. Я ведь раньше даже ни с кем никогда не встречалась…

Прерывая их идиллию, в замке с довольно громким звуком провернулся ключ, заставив моментально забыть о разговоре и торопливо подскочить на кровати, оказавшись как можно дальше друг от друга прежде, чем дверь откроется. Ключи от этого домика, по идее, были всего лишь у двух человек: у Ульяны, которая сейчас вряд ли бы стала входить в дверь, и у Ольги Дмитриевны, что забрала ключ Алисы, когда наказала девушку, заперев здесь до ужина. Вот только зачем ей вообще понадобилось приходить сюда в такое время, когда до ужина еще довольно далеко по времени?