Осознание
Шрифт:
Пираты не готовы к встрече с подобным противником, их целью являются невооруженные сухогрузы и пассажирские корабли, где просто некому им сопротивляться, и где не бывает настоящих боев. Соответственно и вооружение у них такое же, легкое и дешевое, эффективное против гражданских, но не способное причинить серьезных повреждений солдату в боевом костюме. Это даже не абордаж, а настоящая резня, в плен в баронате работорговцев и пиратов не берут, и они сами прекрасно это понимают.
Перед ними после поворота вырастает наспех собранная баррикада из всего, что попало под руку, и уже целящийся из тяжелого гранатомета
Кто-то выскакивает перед молодым баронетом в последний момент, закрытый от систем обнаружения боевого костюма толстой корабельной перегородкой, почти что в упор выстрелив из дробовика. Дефлекторный щит костюма поглотил заряд дроби, тут же выведя на одной из панелей, что мощность снижена до девяносто одного процента. В ответ Эдвард почти рефлекторно нажимает на спусковой крючок двуствольной штурмовой винтовки в руках, моментально шинкуя пирата разрывными пулями, буквально размазывая по стене коридора не защищенное броней тело. Его первый убитый враг, но в голове ничего, кроме радости от осознания того, что убил противника.
Подавляя всякое встречное сопротивление, отряд рвется дальше, к капитанскому мостику, уже закрытому противовзрывными дверьми и защищенному боевыми дронами. Еще несколько выстрелов из плазменного разрядника, и отчаянно отстреливающиеся дроны превращаются в оплавленные груды металла.
– Направленные заряды! – командует Эдвард, указывая на двери бойцам поддержки, уже меняющим разрядники на реактивные гранатометы с подходящими для этой цели снарядами. Первый залп оставляет в дверях большие вмятины, второй залп уже местами пробивает насквозь, а после третьего запертые двери буквально проваливаются внутрь, чтобы туда мог пробраться солдат в боевом костюме.
На мостике сопротивление пытаются оказать только несколько бойцов охраны капитана, остальные, находящиеся здесь люди – лишь операторы, отвечающие за различные системы, некоторые даже не вооружены, но абордажники все равно косят всех без разбора, поскольку перед ними всего лишь пираты.
Капитан оказался единственным, у которого было что-то похожее на броню, облегченный вариант внешнего экзоскелета, кустарно усовершенствованный и больше похожий на панцирную защиту.
Выставив перед собой силовой клинок, еще упирается в стенку у себя за спиной, понимая, что отступать дальше некуда, но абордажники не стреляют, ожидая приказания от Эдварда, только берут его на прицел.
– Кто из вас здесь главный! У кого хватит смелости сразиться со мной! – судорожно бегая глазами от одного солдата к другому, не видя перед собой ничего, кроме окуляров визоров, закрытых керамитовыми пластинами внешнего забрала, оставлявшими только узкую щель, пират пытается выиграть себе хотя бы еще несколько секунд.
Эдвард убирает оружие в крепления на левой руке, и чуть выступает вперед, ожидая дальнейшей реакции.
– А! Ты тут командуешь! – капитан дергает свой
Молодой баронет одним движением выхватывает из кобуры дополнительный пистолет и стреляет пирату в лицо. Импульсная пуля разбивает забрало шлема и превращает череп в мелкие осколки, оставляя на стене позади широкий веер кровавых брызг и ошметков.
– Ты пират… – шипит Эдвард сквозь зубы, убирая пистолет обратно, – с тобой нет разговоров о чести, ты ее не имеешь… – слова обращены к обезглавленному трупу, сползающему по стене, но в глазах все еще стоит лицо убитого с гримасой крайнего удивления, когда увидел перед собой ствол пистолета.
Открывает глаза совершенно неожиданно, не успев различить даже разницы между сном и реальностью, так что еще несколько секунд просто лежит, уставившись взглядом в потолок, пытаясь понять, что же перед ним на самом деле, деревянный потолок домика вожатой или же полиметаллические переборки взятого на абордаж пиратского корабля. В конце концов, справившись с дыханием и убедившись, что находится все в том же «Совенке», Эдвард усаживается на кровати, пытаясь успокоиться, сон казался настолько реальным, что сердце все еще бьется слишком быстро, перегоняя по сосудам перенасыщенную адреналином кровь.
За окном все еще темное небо, он снова проснулся до восхода солнца, слишком рано, но уже без шансов заснуть снова. Вожатая на соседней кровати, в отличие от него, продолжает мирно спать, ей не снятся такие сны. В домике довольно душно даже в такое время, и в этот раз ее одеяло уползло ниже дозволенной черты, открывая взгляду Эдварда женские формы, скрытые сейчас только ночной рубашкой из тонкой ткани, даже более подчеркивающей их, чем прячущей. Вот почему соседство двух противоположных полов в одном помещении не такая уж и хорошая идея.
Он тут же отводит взгляд и решает, что пройтись по еще спящему лагерю не такая уж и плохая идея, до побудки можно будет вспомнить упражнения по фехтованию и единоборствам, и немного подумать о последних днях без чужого вмешательства.
Еще спящий, но уже вступающий в новый день «Совенок» отличное место для прогулок, больше всего радуя Эдварда тем фактом, что находится практически на грани с дикой, но при этом чудесной природой, при этом же без всякой серьезной опасности извне. Здесь нет ни мутантов, ни дикарей, ни кочевников, только лес и обитающие в нем зверюшки. В такие часы, когда еще сонный и задумчивый «Совенок» дремал, готовясь к новому дню, можно было пройтись по его еще пустым аллеям, вслушиваясь в равномерное и спокойное «дыхание лагеря».
Одевшись и осторожно прикрыв за собой дверь, Эдвард бодрым шагом направился по уже привычному маршруту к умывальникам, разглядывая медленно светлеющее над головой небо. Сейчас еще темное, но чуткие глаза, привычные к темноте, уже замечали те изменения, что происходили, когда солнечные лучи уже начинали касаться ночного мрака, хотя сам небесный диск еще находился за линией горизонта. Он полностью выйдет, возвестив о начале нового дня, меньше, чем через пару часов, к этому времени Эдвард успеет покончить со всеми утренними делами.