Осознанное сновидение

Лаберж Стивен

В существовавшей в то время обстановке большинство ученых воспринимали «Осознанные сновидения» как авторскую интерпретацию фактов. Десять лет спустя Селия Грин все еще могла заявить (и в ее заявлении была доля истины), что «осознанные сны не изучались никем, кроме последователей, питавших интерес к парапсихологии».⁶ Боюсь, правда, что одной из причин, по которым традиционная наука не занималась углубленным изучением этого предмета, был интерес к нему парапсихологов, который обеспечил осознанному сновидению вполне определенную репутацию и поставил его в ряд с летающими тарелками, привидениями, телепатией и столоверчением. То есть со всем тем, что для ортодоксальной науки совершенно неприемлемо.

Но

каковы бы ни были поводы для неприятия, причины его на самом деле были в том, что время научных исследований осознанных сновидений еще не пришло. В 1976 году д-р Грин сделала следующее красноречивое заявление:

Что до осознанного сновидения, то думается, что сама парадоксальная природа данного феномена подводит нас к резонному заключению о его чрезвычайном интересе. Можно предположить, что небезынтересными окажутся сведения о том, каково нейрофизиологическое состояние человека, ум которого находится в состоянии рациональной активности в то время, как сам он (по физическим параметрам) пребывает в состоянии сна. Если бы это состояние в точности соответствовало состоянию того, кто просто спит и видит сны, это выглядело бы странно и интересно. Если бы они отличались, то характер отличий мог бы пролить свет на истинную природу сна и умственной деятельности.⁷

Книга Селии Грин содержала самый широкий обзор всей доступной литературы по данной теме. Кроме того, изложение предмета было выдержано в довольно строгом научном стиле. Несмотря на это, в академических кругах книга была принята холодно, и, по иронии судьбы, ее сухой академический стиль явился основным фактором, ограничившим успех у широкой публики. Но свою роль она все же сыграла, стимулировав интерес к осознанному сновидению у тех людей, которые приложили впоследствии немало усилий к разработкам в этой области.

Вышедшая в 1969 году в США книга Чарльза Тарта «Измененные состояния сознания» вызвала, пожалуй, больший резонанс, чем малоизвестная книга Селии Грин. В антологии Тарта были перепечатки 35 статей на разнообразные темы, среди них — гипноз, осознанные сновидения, медитация, психоделики, Здесь были все основные сведения, имеющие отношение к теме на период до конца 60-х годов. Эта книга, несомненно, послужила источником вдохновения многих молодых ученых, явилась стимулом в развитии интереса к широким возможностям измененных состояний сознания, Я случайно оказался одним из этих молодых ученых и поэтому не могу не вспомнить вступительные слова Тарта. «Когда бы я ни затрагивал тему снов, — писал он, — я всегда рассматривал очень необычный их тип, „осознанные“ сны, то есть сны, в которых спящий знает, что он спит».

Затем, после краткого представления темы и изложения своего опыта осознанных сновидений, Чарльз Тарт приводит перепечатку «Опытов со снами» ван Эдена. Сделав этот труд общедоступным, Тарт оказал неоценимую услугу всему следующему поколению исследователей, поскольку в нем вводился термин «lucid dreaming» (осознанное сновидение) и объяснялся его смысл.

Сильным толчком к пробуждению широкого интереса к «осознанным сновидениям» послужила популярная книга Энн Фэрэдей, изданная в начале 70-х годов. Будучи психотерапевтом и опытным исследователем сна, Фэрэдей описывает осознанны сновидения как безусловно положительное явление. «Это замечательное состояние сознания, — пишет она, — на мой взгляд, является одной из самых чудесных граней человеческого опыта». Фэрэдей была уверена, что осознанные сновидения обусловлены стремлением к самоинтеграции в состоянии бодрствования, и утверждала, что «… это состояние сознания, с его ощущением „потусторонности“, — одна из самых высоких наград в игре в сновидения, которую вы начинаете получать вместе с навыками этой игры все чаще, по мере роста вашего самосознания».⁸

Пожалуй, еще только один автор

воодушевил общественность идеей сна с той же силой, что и Энн Фэрэдей, если не больше. Я говорю о Патриции Гарфилд, чья книга «Творческое сновидение», 1974 года издания, содержит прекрасную коллекцию техник и «инструментов» для работы с осознанными сновидениями и немало другой полезной информации, включая обзор подходов к управлению сном в различных культурах. Гарфилд описывает также личный опыт — особенно ценный для меня — развития довольно неплохих (примерно раз в неделю) навыков осознанного сновидения. Я не побоюсь сказать о «Творческом сновидении», что эта книга внесла бесценный вклад в нынешний рывок в исследовании осознанных сновидений.

Впрочем, существует еще один автор, чьи книги оказали значительное влияние на формирование существующего ныне интереса к осознанному сновидению. Это — Карлос Кастанеда. Являются ли его занимательные и крайне популярные произведения «невыдуманными историями» или «исторической выдумкой», как то заявляют их многочисленные почитатели и противники, — вопрос сложный. В некоторых из них упоминается необычное состояние сознания, удивительно напоминающее осознанное сновидение. Кастанеда называет его сновидение. И, возможно, я не единственный, кто задавался вопросом: каким же образом в разговорах определилась разница между «сновидением» и сновидением — курсив ведь напечатать легче, чем произнести. Может, дело в том, что «Карлос» и «дон Хуан» не тратили время на разговоры об обычных снах? Так или иначе, очарование его книг многих подвигло на знакомство хотя бы с идеей осознанных сновидений, так что, может быть, и не важно, каким образом Кастанеда выделил этот тип снов.

Всякий раз, когда я читаю лекции по осознанному сновидению, находится кто-нибудь из аудитории, кто обязательно вспомнит аналогичную тему у Карлоса Кастанеды. Обычно всем приходит в голову известный эпизод из «Путешествия в Икстлан», в котором персонаж по имени дон Хуан предлагает персонажу по имени Карлос найти свои руки во сне, якобы для того, чтобы таким образом получить контроль над сновидением. Учитывая, что Карлос был выведен полным идиотом, указание искать свои руки во всех мыслимых местах, возможно, и пошло ему на пользу. Для большинства же других будущих сновидцев попытка найти свои руки может помочь только в качестве признака сна; в самом же осознанном сновидении созерцание своих рук — отнюдь не самое интересное занятие.

Еще меня спрашивают: каково мое мнение о книгах Карлоса Кастанеды? Обычно я отвечаю, что очень благодарен Кастанеде за то, что его «Сказки о силе» вдохновили стольких читателей заняться исследованиями своего внутреннего мира и открыть для себя существование иных реальностей. Это хорошая новость. Что же касается плохой, так это то, что множество фактов противоречит авторскому утверждению о «невыдуманности» его историй. Этноботаник, к примеру, возразил, что судя по описанию флоры и фауны, встречавшихся Карлосу в Сонорской пустыне, несложно заключить, что антрополог Кастанеда никогда там не был. Во всяком случае, пустыня, которую описывает Карлос, — это не Сонорская пустыня.⁹ Аналогично, читая приводимые Карлосом описания мира сновидения, я сомневался, а бывал ли он там на самом деле.¹⁰

Плодотворный вклад Селии Грин, Чарльза Тарта, Патриции Гарфилд, Энн Фэрэдей и Карлоса Кастанеды в конце 60-х — начале 70-х годов создали благоприятный климат для роста интереса к осознанному сновидению не только у любопытствующей публики, но и у студентов, у тех, кто готовился стать психологами, учеными. И чтобы уяснить все сложности, которые пришлось преодолеть, прежде чем осознанные сновидения стали «научно приемлемыми», надо взглянуть на позицию противоположной стороны, существовавшую в то время.