ОстанкиНО
Шрифт:
В Останкино ему теперь поручали самую плёвую работенку. С другой, очевидно, он бы не справился.
Вытащил его из небытия случай.
Саша отравился желудочными таблетками и оказался в реанимации.
Откачивали несколько суток.
А когда откачали, Саша рабски молил брюхо простить его.
– Милое! Чудесное! Солнышко! Жизнь без тебя хуже смерти!
– Еще попроси…
– Единственное! Моя услада, радость, надежда!
– Ладно. Прощаю.
Из больницы
Накупил океан снеди. Сколько руки держат.
Дома закатил пир горой.
И чрево ликовало, наяривало!
Вечером заехал к Лиде. Второй раз повинно кинулся в ноги. Зачем? На радостях. От пищи, как пьяный был.
– Неужели ты целый год не замечал, как я по тебе сохла? – огорошила его Лидуся.
Ночная эротическая вакханалия была великолепна.
А утром, протирая глаза, сладко позевывая, Саша подумал: «Какими кулинарными прелестями порадует его Лида?»
Он чуял, звёздный час для него, то есть для брюха, совсем рядом.
– Сам-то ты, Пётр, пожрать любишь?
– Я на молочной диете. Кефир пью. Салаты.
– И напрасно! Я б с удовольствием закатился в «Пекин». Умял бы печеного гуся. Слушай, не трогай ты этого режиссера. Ну, влюбился парняга в собственное брюхо, что тут такого? Та, давай, опять возьмись за ведущих. За этих нарциссов. Промой их с хлорочкой, с серной кислотой.
Компромат № 23
Телефонная диктатура
Утром телефон телевизионного ведущего Павла Огородникова взорвался набатным звоном.
– Значит, ровно в семнадцать нуль нуль, – строго произнесла трубка.
– Что в семнадцать? Кто вы?
– Не дури! Тротил возьми класса «люкс». Проверь взрыватели. От торгового центра «Березка» не должно остаться камня на камне.
– Да кто вы, чёрт побери?!
Телефон ответил безучастными гудками.
«Экая гадость! – в сердцах выругался Паша. – Еще и это!»
Только вчера Павел был «звездой» телеканала. Сегодня первый день безработный. Поссорился с главным, и тот указал на дверь. Перспективы весьма туманны. А тут телефон с идиотским тротилом.
Паша выбрел на кухню. Глотнул черный кофе. Сжевал бутерброд с семужкой. Теперь уже мобильник зашелся в полифонической симфонии Моцарта № 40.
– Кто?
– Конь в пальто! Виссарион, конечно. Монах-отшельник.
– Издеваетесь? Вася, ты?!
– Помолчи, дубина! И внемли! Выходим завтра поутру. Не забудь саперную лопатку.
– Ага! Тротил, лопатка…
– Для кандидата в монахи ты, Павел, слишком суетен. Лопатками, если забыл, будем рыть землянки в обители Нового Афона.
И абонент пропал, сгинул.
Что еще за заговор Сионских мудрецов? И откуда религиозный отморозок
Паша вышел на балкон. Яростное июльское солнце заливало высотки напротив. Стая сизарей крутила кульбиты в лазури неба.
Надо искать работу!
Телефон в зале затрезвонил жизнеутверждающе бодро.
– Ну? Говорите?
– Это Лили, – с глубокой интимностью проворковала трубка.
– Какая еще Лили?
– Твоя озорная девчонка по вызову.
– По какому номеру вы звоните?
– По твоему, сладенький! Я так тебя хочу! Уже вся влажная!
– Слушай, Лили! – заорал Паша. – Я тебя знать не знаю!
– Твой голос меня так заводит, – застонала трубка. – Значит, сегодня на нашем заветном месте. У кинотеатра «Улан-Батор». Прямо у памятника Хо Ши Мину. В девять!
Павел шваркнул трубку.
Это точно заговор. Для дружеского розыгрыша слишком круто.
Павел с утра никогда не употреблял. А тут расходились нервы, трясутся руки. Плеснул коньяк в рюмку.
Вошел в зал, а там котяра Василий вылавливает из аквариума последнюю золотую рыбку.
Паша вышвырнул злодея на балкон, свалился в кресло, задумался тяжело, могуче.
Жизнь у него дурацкая, поэтому и звонки лихие.
Жил бы как все, без выпендрежа, был бы и с работой, и с деньгами. Лишиться места телеведущего! Это же надо умудриться!
Телефонная трель прервала его раздумья.
– Сейчас с вами будет говорить экс-президент Украины, – веселым женским голоском произнесла трубка.
Паша уже не удивлялся. Молчал.
– Павел, родный, выручай, – малороссийским баском загудел телефон. – Возглавь мой предвыборный штаб. Хочу опять в президенты.
– Почему именно я?
– А кто? Только ты в состоянии жидов с москалями построить. Выиграю – отплачу по-царски. Ты мою широкую натуру знаешь.
Телефон затрубил отбой.
Паша в смущении и тревоге выбежал на улицу.
В нагрудном кармане, прямо у сердца, затрезвонил мобильник.
Павел метнул его в урну.
Пару часов кружил по жарким московским улицам. Забежал в Андреевский монастырь. Поставил килограммовую свечку подле ласкового лика Царицы Небесной. Истово кланялся и молился.
Господи, избавь от телефонной напасти!
Спаси, сохрани и помилуй!
Квартиру ему открыл монах в черной рясе. Раззявил волосатую пасть:
– Лопатку приготовил? Утром выходим!
Павел оттолкнул монаха, прошел на кухню. А там лицо кавказской национальности монтировало к динамитным шашкам часы.
– Разозлил ты меня, Паша, – ощерился гость. – Я просил тебя достать тротил класса «люкс», а ты мне подсунул «экстра». Смотри, за «Березку» ответишь!