ОстанкиНО
Шрифт:
Но разве это остановит ублюдков?
Тем более, у Вани было что грабить. Профессия останкинского дизайнера приносила лихие бабки.
За ними, только за ними, за живой наличностью Иван мужественно выползал из дома. А одежду, пищу, журналы, видеокассеты ему приносили курьеры. Конечно, его могли ухайдакать и курьеры. Но у Горохова просто не было выбора.
Так, в слепом ужасе Ваня дотянул до своего сорокалетия. Ни жены, ни детей, ни друзей… Только лязганье зубов под одеялом, банковские переводы и электронные
В день сорокалетия он, понурясь, вышел из дома. Надо снять в банке кругленькую сумму. Отметить. Юбилей, все-таки…
Из банка, отчаянный шаг, лично зашел в продуктовый. Прикупить коньячка. Не хотелось даже десять минут ждать курьера.
Морды продавцов в магазине были кошмарны. Такие продадут не только товары, но и душу дьяволу, саму Родину. Что ж, стисни зубы, Ванек, и терпи.
В очереди к Ване подступили два полупьяных ханурика. Один в красном берете пошатывался на кривеньких ножках. Другой, лиловоносый толстяк с выколотыми якорями на медвежьих лапах, фальшиво насвистывал «тореадор, смелее в бой».
– Слышь, корешок, – обратился к Ивану владелец красного берета, – одолжи на бутылку. Трубы горят.
– Пожалуйста, – Горохов с готовностью отдал смехотворно малую сумму.
– Наш человек! – фистулой протрубил толстяк. – Третьим будешь?
– Где? – неожиданно для себя спросил Иван.
– А здесь! Рядом! – ткнул грязным пальцем в пространство Красный Берет. – Детский сад «Черемуха».
– Там уютнейшие грибочки во дворе, – осклабился толстяк.
– Я только закуску прикуплю и пойдем, – смело взглянул на пьянчужек Иван.
Если ему и суждено распрощаться с жизнью, то пусть это будет не лишено торжественности. В сороковую годину горького земного бытия.
Выпили, и сразу полегчало. Теплая алкогольная волна без остатка растворила панический страх.
– Какой-то ты не такой! – ткнул Ваню в бок толстяк.
– Болеешь? – захрустел луковицей Красный Берет.
– Боюсь я всего, – горестно вздохнул Иван.
– Чего? – широко осклабился толстяк. Он ловко наполнил коньяком пластмассовые стаканчики, настрогал перочинным ножиком микояновскую колбасу.
– Я же сказал, всего.
– Ну, вздрогнем, – в предвкушении очередной дозы кадык Красного Берета заходил ходуном.
После второй рюмашки Ваня погрустнел и вновь испугался.
– Ну, я пошел, – пробормотал Ваня.
– Это не по-нашему. Третья рюмка – святая! – обиделся толстяк.
Дёрнули.
Толстяк смачно отодрал шкурку банана, искоса взглянул на Горохова:
– Не грусти, парень. Я тебе помогу.
– Как? – мученически усмехнулся Ваня.
– У каждого человека есть эта кнопка внутри. Кнопка храбрости.
– Научи его, – наполнил
– Помолчи, Митрич, – толстяк опустил лапищу на плечо приятеля и зорко взглянул в Ванины глаза. – Эта кнопка находится здесь. Под солнечным сплетением. Вершок от сердца.
Ваня вздрогнул:
– Разыгрываете?
– Дура! – взвился Митрич. – Семёна этому в спецназе обучили.
– Так вот, – продолжил толстяк, – закрой глаза. Представь, что тебя нет. Ты растворился. А потом, хлоп, из этой точки начинает бить свет. Это и есть точка храбрости. Мысленно нажми на нее.
– Ну, поехали, – заволновался Ваня, закрыл глаза, выполнил всё по инструкции.
А когда очи разверз, парочки уже не было.
К тому же, с собой они прихватили бутылку коньяка.
«Только для этого?» – ухмыльнулся Иван и вдруг почувствовал, что с ним творится небывалое.
Он по-другому смотрит, дышит, поворачивает шею. Появилась какая-то дьявольская легкость и уверенность.
На прохожих он теперь глядел спокойно, почти с вызовом.
О, какой отвратительной показалась своя берлога!
Из-за толстых и пыльных гардин не пробивался свет.
Затхлый запах безнадеги и страха.
Ваня распахнул все окна.
Весёлая, густая волна осеннего воздуха накатила на одинокое жилище.
Иван порылся в газетах, вызвал по объявлению уборщицу.
Вечером квартиру было не узнать. Она словно раздвинула стены. И никаких занавесок!
Теперь он никого не боится.
Как жить дальше? Решено! Он обогнет на яхте мыс Горн. Ни больше, ни меньше. А потом спустится ко льдам Антарктиды. Покормит с ладони пингвинов хамсой.
Яхта возникла, как из сказки Шахерезады.
Газета «Турист» зазывала компаньона совершить кругосветку с минимальным финансовым вливанием. Иван отзвонился и через пару часов ударил с капитаном Авраамом Никифоровичем по рукам.
Он обогнул мыс Горн и теперь, по матросским поверьям, мог в кабаках смело закидывать ноги на стол. Он кормил с ладони императорских пингвинов. Спал с упоительными женщинами – шведками, кубинками, японками и даже папуасками…
Он словно с цепи сорвался.
Ведь до своих 40 лет оставался девственником.
Теперь заматерел, грудь колесом, ходил по-боцмански – враскоряку.
А кнопку храбрости почти не использовал. Приберегал на крайний случай. И даже когда в Японском море на них налетел тайфун Деонисий и порвал парус, он не трогал кнопку, справился сам.
– Хочешь, становись капитаном?! – в кейптаунском порту, под чашку рома, спросил его морской волчара Авраам Никифорович. – Я буду твоим старпомом.
Ваня поцеловал капитана в продубленный на морских ветрах лоб: