Остановись, мгновенье, ты ужасно
Шрифт:
– Небось, чаек, кофеек, то да се, – хихикнул усач.
При этом сам майор оставался, предельно серьезен. На подкольчик Грека ничего не ответил, только посмотрел, да так, что усатому капитану больше не захотелось распускать язык.
Захлопнув дверь, Федор сказал заскучавшему Ваняшину:
– Поехали, Леша. Сейчас мы узнаем, кто раскатывает на машине капитана Чикина, – и майор назвал адрес.
На этот раз «Волга» завелась на удивление быстро. Стоило Ваняшину повернуть ключ в замке зажигания раз, другой, и мотор взревел, выбросив из выхлопной трубы
А минут через сорок, черная «Волга» оперативников въехала в тихий двор на улице Щетинина и остановилась перед пятиэтажным домом.
Грек первым выскочил из машины, затопал на месте, разминая ноги, попутно оглядывая двор, который ему явно не понравился. На вопрос Ваняшина, почему, Грек ответил:
– Смотри, какая вокруг тишь да гладь. Самый рассадник для братков, потому что участкового сюда палкой не загонишь.
Ваняшин на это хмыкнул, но спорить с Греком не стал, пошел догонять майора Туманова, который уже подходил к подъезду. Догнал своего старшего уже на ступеньках второго этажа. Следом топал Грек.
– Нам какой этаж нужен, Николаич? – спросил Грек, сопя.
– Третий.
Греку это особой радости не принесло.
– Лучше бы, первый, – недовольно пробурчал он.
Дверь квартиры, в которой жил Пшеянц, оказалась металлической. Туманов довольно долго звонил, потом еще стучал, но дверь им так никто и не открыл. Опера уже хотели уйти, как тут открылась дверь соседской квартиры и на лестничную площадку высунулась маленькая головка древней старушенции в очках.
Любознательность соседки оказалась как нельзя кстати.
– Извините, – попридержал дверь майор, не давая бабусе ее закрыть. – Мы к соседу вашему пришли. К Пшеянцу. Вы его не видели.
Не смотря на свой древний возраст, старушка оказалась отнюдь не робкой. Придирчиво осмотрев Туманова с головы до ног, она спросила с подозрительностью:
– А ты кто такой будешь?
Туманову пришлось достать свое удостоверение, изучив которое, старуха кивнула на стоящих в сторонке Грека с Ваняшиным.
– А цыган с этим длинным, с тобой что ли?
Грек обиделся за то, что его назвали цыганом. Отвернулся, чтоб не видеть старушенцию, буркнул тихонько:
– У, старая карга.
Ваняшин сказанное старухой пропустил мимо ушей.
– Со мной. Это наши сотрудники, – ответил Туманов подозрительной старухе, полностью удовлетворив ее любопытство.
Пошамкав губами, как будто во рту у нее была жевачка, старушенция смягчилась.
– Тогда ладно. А то тут ходят всякие. Нассут возле батареи, а уборщицы у нас нету. Сами убираем. У меня для таких гостей веник в прихожей стоит. Как хрястну им по спине, – старуха явно приукрашивала свои возможности. По мнению Грека такую поборницу чистоты легко перешибить соплей, о чем он не упустил тут же шепнуть на ушко Ваняшину. Лешка даже захохотал.
Пришлось Туманову незаметно от старухи, погрозить своим озорникам пальцем.
– Нам хотелось бы узнать про вашего соседа? – кивнул Туманов на соседскую дверь, в которую несколькими минутами раньше так упорно пытался
Старушенция боязливо глянула на дверь квартиры, в которой проживал Пшеянц и вытянувшись на цыпочки, поближе к уху майора, доверительно зашептала:
– Видела я его, два дня назад. С ним двое черножопых пришли. Один-то маленький такой, горбоносый с усиками. А второй, высокий и тощий как кобель. Все морду свою от меня прятал. Я как раз пол на лестничной площадке подметала. Гляжу, они поднимаются по лестнице и прямиком к Артурке. Долго у него были. Артурка чего-то кричал на них. А потом, слышу – тишина. Я ухо к розетке приложила, все-таки живем-то через стенку. Слышно хорошо. Вроде, возня какая-то. А потом, гляжу, эти выходят уже без Артурки.
– Вы их в розетку видели? – съехидничал над старухой Грек, в отместку за то, что она его назвала цыганом.
Но старуха сказанное капитаном восприняла вполне серьезно. Уставилась на него, как на сумасшедшего и даже легонько кулачком постучала себя по лбу.
– Ну ты и тупой, – сказала она, и улыбка с усатой физиономии Грека сразу исчезла. – Как же ты в розетку увидишь? А дверной глазок зачем? В него я глядела, понял?
Федор тихонько прицыкнул на Грека, чтобы тот не заводил старуху, и спросил:
– Значит, насколько я вас понял, они ушли, а Пшеянц остался в квартире и больше из нее не выходил? Так?
Старуха недоверчиво покосилась на Грека, но от своего не отступилась.
– Не выходил. Я всегда дома и не слышала, чтобы у него хлопала дверь.
Федор посмотрел на Грека с Ваняшиным, давая понять, что их может ожидать за этой дверью, в которую еще надо было войти.
– Может спасателей вызвать? – предложил Грек. – Они эту дверь вскроют, как консервную банку. – Он стал предлагать и другие варианты, как попасть в квартиру, но все они, по мнению Федора, были не эффективными. Наиболее приемлемый предложил Леха Ваняшин:
– Николаич, давай я поднимусь на этаж выше и от соседей с балкона спущусь на балкон к этому Пшеянцу? Так быстрей будет, чем ждать этих спасателей. Они все равно быстро не приедут.
Туманов подумал и согласился. Зато Грек был категорически против:
– А если ты оттуда пиз… – начал он и вдруг осекся, покосившись на старуху. Своими прозрачными, влажными глазами она внимательно смотрела на усатого капитана, слушая, о чем он говорит.
– Кто живет над Пшеянцем? – спросил Федор у старухи.
– Евсютины живут. Они как раз дома. Я видела, как они поднимались по лестнице, – ответила старушенция, пожевывая губами.
Похоже, от ее глаз не ускользало ничто и никто. Кроме того, что она подсматривала и подслушивала за своим соседом, она еще находила время постоять возле двери и поглазеть в дверной глазок на проходящих по лестнице. Так или иначе, но это сейчас оказалось даже очень кстати.
– Евсютины, говорите, дома? – переспросил Туманов.
Старуха кивнула.
– Значит так, Леша, – сказал майор Ваняшину. – Давай, наверх, позвони, попроси разрешения спуститься на балкон к Пшеянцу.