Остановка на планете 'Долгий Год'
Шрифт:
Женщина с космического корабля протянула Мурре что-то мягкое, завернутое в еще более мягкую ткань. Жучиный шелк? Нет, Мурра поняла, что этот шелк настоящий! Со старой Земли! Какая жалость, что вся ткань была покрыта какими-то ужасными цветочками, но все-таки! Когда-нибудь, подумала Мурра, но не слишком скоро, когда подарившей ее женщины уже не будет рядом — эта упаковка сможет стать прелестным шарфиком или накидкой на кресле, что еще более необычно.
Когда же она развернула сверток и увидала, что находится внутри, она воскликнула:
— Господи, какая красота! — пытаясь не расхохотаться,
— Это такая вышивка, — объясняла Мерси МакДональд. — Земляне делают их, чтобы вешать в гостиных. Не знаю, как вам это понравится — мы называем их самоделками. На других планетах людям нравится иметь такие вещи в память о нашем посещении.
— Как это замечательно! — пропела Мурра, зная, что Бланди прекрасно понимает, что она находит подарок просто чудовищным; и только лишь потому, что сама считала вышивку ужасной, тут же настояла, чтобы Бланди повесил ее на стене гостиной, над диваном.
— Могу ли я помочь? — вежливо предложил мужчина с корабля.
— Ну что вы, капитан Хореджер, — с благодарностью отказалась Мурра, особенно делая упор на звание. — Ведь вы же гость!
— Называйте меня просто Гансом, пожалуйста, — ответил тот, восхищенно глядя на Мурру, совершенно не беспокоясь тем, что Мерси, тоже вроде бы гостья, уже помогала Бланди вешать подарок на стенку.
— Тогда, Ганс, — сказала Мурра, показывая, что ей нравится и имя, и человек, который его носит, — садитесь, пожалуйста, и чувствуйте себя как дома. Не позволите налить вам немного вина? Это летнее вино прошлого года. Виноград тогда самый лучший, а все остальное из-за жары растет уже не так хорошо.
Она улыбнулась капитану, наливая ему бокал, но, тем не менее, краем глаза заметила, как Мерси МакДональд подала вышивку Бланди, и что их руки встретились.
Хотя на званом обеде присутствовало всего шесть человек, но все-таки он проходил не так интимно, как Мурра планировала. Пусть за стол село всего лишь три пары, но им прислуживал Роша, уборщик, а повар Граннис лично подавал некоторые блюда, волнуясь, что находится так близко рядом с космическими путешественниками; к тому же эти оба еще имели наглость участвовать и в разговоре.
Мурра была уверена, что беседа пойдет легко, заранее приготовившись направить ее в нужное русло, если где-то произойдет заминка (ведь званые обеды Мурры предназначались не для еды, а для общения). Но особого руководства с ее стороны и не понадобилось. Разговаривали много и охотно. Космическим торговцам хотелось побольше узнать о планете Долгий Год, а хозяева были рады рассказать им об этом. Хотя бы о временах года:
— Да, наш год и вправду долгий, — рассказывал Бланди своей соседке, Мерси МакДональд, — поэтому мы делим его на шесть основных периодов: холодная весна, теплая весна, лето, жаркая осень, холодная осень и, конечно же, зима.
Петойн скорчила недовольную гримасу.
— Зима хуже всего, — произнесла она, посылая
— А я так не думаю, — не согласился с ней Роша. — Он нагнулся из-за стула Мурры и поставил на стол супницу. — Да, не спорю, зимой тяжко, сообщил он всем сидящим за столом. — Я так рассуждаю, что когда наступает зима, нужно просто одеваться потеплее, и уже можно маленько пройтись, куда только захочешь. А вот летом идти некуда. Просто никуда не дойдешь. Как вам суп?
— Прекрасный, — ответил Бланди, поскольку это был единственный толковый вопрос, заданный слугой.
— Хорошо, я так и передам Граннису. — И Роша торжественно удалился.
Когда слуга вышел, Мурра улыбнулась.
— Кстати, — сообщила она гостям с корабля. — Летом мы с Бланди чаще всего выезжаем куда-нибудь в приполярные области. — Затем, увидав недовольную мину на лице мужа, она поспешно добавила: — Но не в этом году.
Бланди продолжил свой рассказ с того места, где его прервали:
— Итак, всего мы имеем сотню месяцев, каждый приблизительно по семьдесят дней. Сейчас у нас месяц Зелени, и его сменит месяц Цветов. Все вокруг станет просто чудесно. Вам понравится.
— Я родился в месяце Цветов, — вступил в разговор Вориан. — Нельзя сказать, что это такое уж хорошее время. Я уже достаточно подрос, чтобы проявлять какую-то подвижность, и тут наступило лето. Моя мать рассказывала, что ей было очень трудно удержать меня в помещении от Жареного месяца до Потного.
— А я родилась в шестьдесят седьмой день месяца Дрожи, это первый месяц зимы, — добавила Мурра. — Бланди родился в сорок четвертый день месяца Рождества, а вот Петойн только-только отпраздновала свой первый день рождения. Одиннадцатый день месяца Зелени, точно, дорогая?
Петойн, уставившись в свою тарелку, не ответила. Бланди продолжил:
— Так что мне уже два года и семнадцать месяцев, — сообщил он всей компании. — Это соответствует приблизительно тридцати пяти вашим годам, Мерси. А вот Мурре уже…
Но Мурра не дала ему договорить, обратившись к выборному капитану:
— Так все-таки, вам понравился суп?
— Это настоящий деликатес, — галантно ответил Хореджер. — Из чего он?
Петойн захихикала:
— Вам лучше не знать. А что вы едите у себя на корабле?
— Такого великолепия, как здесь, у нас нет, — сообщил Хореджер, посылая Мурре благодарную улыбку. Та улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что в его глазах было не восхищение поданными блюдами, а ею самой. У нее не было ни малейших сомнений, что Ганс Хореджер рано или поздно сделает все возможное, чтобы оказаться с ней наедине, а потом и переспать с ней. Она еще не обдумывала это обстоятельство, планируя заняться им в будущем. Естественно, она понимала, что ей бы не хотелось, чтобы их отношения зашли слишком далеко — пока еще нет; ведь это могло бы обойтись для нее слишком дорого. Но, во всяком случае, можно было бы посчитать эту измену как знак обиды на Бланди, чьи постоянные связи с другими женщинами она уже не собиралась терпеть. Но одно даже сознание того, что можно переспать с Хореджером, уже было приятно. К тому же, любовная связь с ним не грозила затянуться на долгое время.