Остановка по требованию. Пассажиры с детьми
Шрифт:
— Андрей! — закричала в отчаянии Ирина.
На ее крик обернулось несколько мужчин, но ни один из них не был Смирновым. Она наткнулась на камень босой ногой и упала.
— Позвольте, я помогу. — Пухленький невысокий крепыш протягивал ей руку. Она откинула волосы со лба и подняла на него полные слез глаза.
— Что же вы босиком? Такая грязь на платформе. Вы что, каблук сломали?
— Нет. — Она уцепилась за его руку и встала. — В тапочках бегать неудобно.
Незнакомец рассмеялся:
— Похоже, вы опоздали на поезд. Надо было приезжать
— Да, опоздала, — задумчиво сказала Ирина. Она пошарила по карманам в поисках носового платка. — Черт, когда он нужен, не найдешь, — рассердилась она и вытерла слезы краем футболки. Она уже жалела, что поддалась порыву и кинулась на вокзал. Рано или поздно Андрей приедет. Тогда они и поговорят.
Только как ей прожить эти дни без него? И как узнать, когда он вернется?
— Вас проводить? — Крепыш был явно не прочь продолжить знакомство. — Может, лучше вам сходить в травмпункт? Тут рядом с вокзалом, недалеко.
— Ничего, обойдусь. — У нее не было ни малейшего желания общаться и дальше с этим типом. — Спасибо за помощь.
Она сунула ноги в шлепанцы и не торопясь пошла обратно к машине. Есть одна женщина, которая точно знает, где сейчас Андрей и с кем. Это его мать. Ирине нужно познакомиться с ней. Может, тогда она станет лучше понимать человека, которого хотела заполучить в безраздельное пользование. Но сначала ей стоит отдохнуть. Нет ничего хуже, чем ждать кого-то, проливая слезы. Работать она сейчас не может. После Жоры и всей этой нервотрепки она заслужила маленькие каникулы. Степашке пойдут на пользу море, фрукты и солнышко в умеренных дозах.
Наташа подошла к стойке, за которой сидела регистраторша в белом халате.
— Скажите пожалуйста, в какой палате лежит Александр Сахаров?
Девица с волосами, выкрашенными в красно-баклажанный цвет, недружелюбно на нее зыркнула.
— У нас посещения с шестнадцати до восемнадцати. По выходным с двух дня. — Она отвернулась, всем своим видом демонстрируя безумную занятость, и вернулась к чтению журнала «Люся».
Наташа очень не любила ругаться с администраторами. Это особая порода людей. Они почему-то считают, что окружающие — малые, надоедливые дети, которым надо объяснять правила и ставить носом в угол. Почему бы, спрашивается, этой девице не быть немного более общительной? В конце концов, это ее работа — сидеть здесь и отвечать на вопросы посетителей. За это ей деньга платят, а не за чтение журналов и телефонные разговоры.
Наташа открыла рот, чтобы начать объясняться, ругаться и прорываться в отделение. Но зазвонил телефон, девица сняла трубку и тут же забыла о Наташе. Поразительно, но факт: у нее даже лицо изменилось, стало живым и дружелюбным, совершенно непохожим на ту кислую маску, с которой она общалась с Наташей. Будто она, приходя на работу, вместе с белым халатом натягивала на себя высокомерие и скуку.
Наташа потопталась около лифта, не зная, что делать дальше. Двери открылись, из лифта вышло несколько человек, и Наташа, воспользовавшись
В коридоре было пусто. Пахло обычной лекарственно-химикатной смесью, типичной для больниц. Где-то слышались голоса. Наташа прошла по коридору, пытаясь заглядывать во все двери подряд.
— Мань, ты куда физраствор засунула? — Женский голос раздался так близко, что Наташа невольно отпрянула от дверей, боясь, что ее присутствие обнаружат и с позором выставят из больницы.
— Посмотри в шкафу. Ослепла, что ли?
— Сама посмотри. Ты засунула, а я ищи?
Рядом с дверью в ординаторскую висела пара белых халатов. Наташа решительно схватила один и набросила на плечи. В кино герои всегда так делают, и все принимают их за своих.
Но это в «Скорой помощи» можно затеряться в американском госпитале, где всегда, в любое время дня, полно людей. Тут же вообще никого! Наташа в отчаянии принялась открывать двери во все палаты подряд.
В первых двух не было ничего, не считая нескольких коек под шерстяными зелеными одеялами. У Наташиной мамы в деревне было такое же. В следующей она увидела мужчин, игравших в карты прямо на кровати. Увидев ее, они испугались и сказали:
— Извини, сестричка, больше не будем!
Наташа тоже испугалась и тоже сказала:
— Извините…
Мужики расслабились. Пожилой толстячок с блестящей лысиной и перевязанной рукой дружелюбно улыбнулся ей:
— А мы думали, сестра. У них тут насчет карги выпивки строго, в два счета погнать могут. А ты кого ищешь?
— Сахарова. Александра Сахарова. — Наташа с любопытством оглядела палату. Шесть железных коек, между ними тумбочки. Четверо мужчин разного возраста, кто с перебинтованной головой, кто с ногой, один лежал в кровати, и от него змеился провод капельницы. Остальные играли в карты.
— Так он утром выписался. — Старичок собрал карты и начал их смешивать. — К нему врач пришел, потом они ушли на осмотр, и он вернулся за вещами. Вообще-то это странно, потому что здесь раньше одиннадцати не выписывают, с утра врачей с огнем не сыщешь. А тут сам заведующий отделением прибежал ни свет ни заря. Наверно, важная птица твой Сахаров?
— Да нет, — растерянно ответила Наташа. — Обыкновенный учитель. Физкультуру преподает…
— Так это он на уроке нос разбил?
— Ну да…
Наташа вежливо сказала: «До свидания», но мужики уже взялись за карты, и никто ей не ответил. Она вернулась в холл первого этажа и прямиком направилась к регистраторше.
Девица недовольно на нее посмотрела, но тут же апатия слетела с нее, как шелуха с арахиса:
— Вы откуда? Почему на вас наш халат?!
Наташа скинула халат и положила его на стол.
— Я хочу знать, числится ли среди больных в вашем отделении Александр Сахаров, и если его перевели, то куда?
— А я хочу знать, откуда на вас этот халат? Ишь, моду взяли шляться по больнице! Сейчас позову охранника!