Остановка по требованию. Пассажиры с детьми
Шрифт:
— Ну да, вы же потенциальный селянин? — улыбнулась Наташа.
— Ага. Так как насчет поездки?
— Посмотрим.
— Наташа, я еще раз хочу вам сказать… Хочу, чтоб вы поняли… Что бы я ни делал, это вас ни к чему не обязывает.
— Вы так часто это повторяете… — Наташа внимательно посмотрела на него. — Вы что, привыкли жить среди людей, у которых все время расчеты — кто, кому и сколько должен?
— Если честно, привык, — признался Кленин. — И хочу отвыкнуть.
— Ну и нечего говорить, — решительно сказала она. —
Кленин просиял так, будто она только что согласилась не просто вместе с ним съездить в деревню, а на что-то большее. Удивительно, но у нее вдруг возникло такое же ощущение. Поэтому она резко поменяла тон и попрощалась с ним с подчеркнутой вежливостью.
— До свидания.
— До свидания, Наташа.
Она быстро вошла в подъезд, а он сел в машину и уехал. Они даже не пожали друг другу руки, не поцеловались на прощание. Но у обоих было ощущение, что этого пока делать нельзя.
Наташа открыла дверь квартиры, сбросила туфли и на цыпочках, чтобы не разбудить девочек, прошла на кухню, удивляясь, что не слышит звука включенного телевизора. На соседку это не было похоже.
Кухню освещало бра над обеденным столом, Со стула навстречу ей поднялся Андрей. Она резко остановилась, чувствуя, как сердце сначала упало куда-то вбок, потом застучало, как отбойный молоток, В ушах зашумело. Она стояла, как школьница, которую мама застала за разглядыванием неприличных картинок в книжке.
— И как это понимать? — нарушил молчание Смирнов. — Я прихожу, тебя нет, дети спят, а на кухне хозяйничает соседка. Где ты была в такое время?
Наташа молчала. Постепенно уверенность к ней возвращалась. Его не было дома так долго, он не появлялся, не интересовался, как у них дела, а теперь требует отчета? К тому же она не сделала ничего постыдного.
— Понимай как хочешь.
— Я видел тебя с Клениным.
— Вот даже как?
— Ты с ним встречаешься?
— А ты как думаешь?
— У вас с ним уже такие отношения? Вечером дома не бываешь, слава богу, хотя бы ночевать к детям приходишь. В холодильнике полно всего, наверняка тоже он. Может, вообще к нему переберешься? У него квартира небось побольше, чем наша! И уж конечно, получше! А то мне жить негде. У мамы неудобно, друг Федотов философией надоедает…
— А мне казалось, что ты устроился. — Наташа рассердилась.
— Слишком много тебе кажется! — Смирнов был так расстроен, что не контролировал себя. Второй раз приходит и второй раз вынужден наблюдать, как его жена около подъезда прощается с Клениным.
— Мне не кажется, я знаю. Я абсолютно точно знаю, что тебе нравится эта женщина.
— Кто? Эта Соня?! Это вообще недоразумение какое-то было! Пьяная женщина полезла целоваться на вечеринке, а ты из этого целый спектакль устроила!
— При чем тут Соня? Ты знаешь, о ком я говорю.
— Бывшая моя начальница? Я от нее ушел. Я ее терпеть
— Видишь, ты уже врать научился.
— Я не вру! Я действительно от нее ушел!
— Дело не в этом. — Наташа тяжело опустилась на стул. — Что-то вообще произошло.
— Что ты имеешь в виду? Уж извини, но я тебя не понимаю.
— Раньше было просто. Вот дети, — она показала рукой в сторону комнаты девочек, — вот ты, вот работа. Я верила в тебя. Верила в то, что все так и будет, что все так и должно быть.
— И что же изменилось?
— Не знаю… Что-то изменилось. — Наташа вспомнила Сахарова, Диму, встречи с Клениным, разговоры с Машкой и свои слезы по ночам. — Мне надо разобраться.
— Только без тумана, я тебя очень прошу! — Смирнов забегал по кухне, снедаемый ревностью. Ни разу за их семейную жизнь Наташа не давала ему повода ее ревновать. Если на то пошло, то таких проблем не было и с первой женой. С ревностью он познакомился благодаря Маргарите, и теперь все возвращалось. Подозрения, боль, злость на то, что тебя предали, — все в одном флаконе. В этот момент он не думал, что Наташа, должно быть, так же мучилась, поджидая его и думая, что он сейчас с Ириной.
— Ты можешь мне прямо сказать, что у тебя с этим делягой?
— Он не деляга. — Наташа вскочила со стула. — Он хороший, добрый, отзывчивый человек!
— Ясно! Мне теперь все ясно! Интересно, когда ты задумала все это? И повод удобный нашла, приревновала к совершенно посторонней женщине! Мне все ясно!
— Рада за тебя, — холодно ответила Наташа. — Рада, что тебе ясно то, чего я сама не понимаю.
— А чего тут понимать? Захотелось сменить мужа. Конечно, он богат, а я нет. На машине ездит, а я пешком хожу. Небось цветы дарит, комплименты говорит…
— Да. И цветы, и комплименты. — Наташа зло взглянула на него. — Ты же не счел неудобным то, что чужая женщина подарила тебе дорогой костюм? Что заплатила за тебя в ресторане? Выкупила из вытрезвителя? Это все было в порядке вещей.
— Я ей это отработал. — Смирнов схватился за голову. — А ты что, тоже собираешься отработать?
— Замолчи сейчас же! — ее голос задрожал.
Он остановился рядом, тяжело дыша. Оба не отводили глаз друг от друга.
— Самое время начать бить посуду, — сказал он. — Как в плохих анекдотах о семейной жизни.
— Так, может, тарелку разобьешь? — Наташа отвернулась и достала из посудного шкафчика первую попавшуюся тарелку.
— Свадебную? — голос Смирнова дрогнул.
Наташа взглянула на то, что держала в руках.
Действительно, та самая тарелка с красным петухом, вторую им подарили на свадьбу и которой оба так дорожили.
— А почему нет? — Наташа проглотила комок в горле. Для нее это было испытанием. Боже, пожалуйста, если все еще может наладиться, он не разобьет петуха! Он ее обнимет, может, они смогут нормально поговорить и забыть все, что случитесь?