Остановка по требованию. Пассажиры с детьми
Шрифт:
Вспомнились вдруг давно забытые уроки астрономии. Большая Медведица никуда не делась, он ее нашел без труда.
Во времена его детства модно было мечтать о космосе. Увлекались научной фантастикой, где земляне были благородными и храбрыми открывателями далеких планет, на которых живут бедные, замученные капитализмом гуманоиды и стонут под игом плохих дядей.
Сейчас он сам стал таким дядей, и теперь его занимал вопрос: если земляне оказались не столь умны и благородны, должен же в космосе кто-то взять на себя миссию по спасению отстающих? Какие-нибудь высокоразвитые пришельцы из созвездия Сириуса,
В последнее время появилось столько сообщений о том, кто, как и когда видел НЛО, что постепенно захотелось им верить. В самом деле, пусть его надежда на космическое воссоединение остается для него сказкой. НЛО постепенно заменил взрослым их детские фантазии о том, как они сами построят звездолеты и полетят в дальнюю Вселенную.
Внизу что-то зашуршало. «Мыши, — подумал Кленин, сдувая комара с носа. — Да бог с ними. Всем надо где-то жить».
Звук становился все ближе и настойчивей. Сергей приподнялся на локте, посмотрел вниз.
Наташина голова возникла будто из воздуха.
— Ой, — сказали оба одновременно и засмеялись.
— Я думала, ты спишь, — шепнула Наташа.
— Мне показалось, что ты прилетела, — ответил он. Появление любимой женщины моментально выбило у него из головы все мысли о звездах, инопланетянах и звездолетах. Кленин был прагматиком. Гипотетической встрече с пришельцами он предпочел бы реальную, всамделишную ночь с любимой. И какой бы мужчина его не понял?
— К сожалению, просто залезла по лестнице. — Наташа села рядом. — Хотя не отказалась бы научиться летать.
— И что бы ты с этим делала? — поинтересовался Кленин.
— В каком смысле?
— Куда бы полетела?
Наташа задумалась.
— Не знаю. Как-то не думала об этом. Наверно, к морю.
— Ты любишь море?
— Люблю. Хотя была там только один раз. А ты?
— А я вообще не помню, когда в последний раз в отпуск выбирался. Хотя…
— Что?
— Ездил, когда сын родился. В Ниццу.
Перед ее взором промелькнула набережная Канн, казино, загорелые тела на золотом песке, белые яхты на синей воде, роскошные виллы, утопающие в цветах. Наташа вздохнула.
— Иногда мне кажется, что я — самая настовая мещанка, — грустно сказала она. — Знаешь, о чем я страстно мечтала в последний раз? Хотелось купить купальник, такой, чтобы все попадали!
Кленин расхохотался.
— Сама знаю, что смешно. А мне приснилось, как я в этом купальнике выхожу на пляж и чувствую себя королевой. И чтобы обязательно — красный, в золотых цветах.
— А синий не пойдет?
— Нет, — отрезала Наташа. — Ладно, все это глупости. Я вообще-то пришла по делу.
— По делу? — Кленин посмотрел на светящийся циферблат. — В половине первого ночи?
— Уже так поздно? Неважно. Я хотела, чтобы ты правильно меня понял. Чтобы не обольщался на мой счет. Ты считаешь меня какой-то особенной…
— Единственной в мире! — весело вставил Кленин.
— Ты придумываешь. Я — обычная. Даже очень. Мечтаю о тряпках, хочу отомстить мужу… Да, люблю детей. Но этим каждая женщина может похвастаться.
— Не каждая. Могу это с уверенностью утверждать.
— Все равно… Тебя все это не смущает?
— Наташа, ты ведь не за этим пришла. — Сергей поднял ее подбородок и заглянул в глаза. Свет
— Скажи?
— Я действительно к тебе неравнодушна, — прошептала она. — Но не возлагай на меня больших надежд.
— Если ты настаиваешь. — Кленин привлек ее к себе и очень нежно поцеловал. Наташа то ли вздохнула, то ли всхлипнула, и ее руки легли на плечи Сергея.
Ирина открыла дверь и зажгла свет в прихожей.
— Проходи, — кивнула она Смирнову. — Ты вроде как не в первый раз.
Андрей кивнул и тут же, не отходя от дверей, снял ботинки. Эта квартира, сияющая чистотой, красотой и новизной, все еще приводила его в трепет. У него было ощущение, какое, наверное, было у любого русского, командированного за рубеж во времена застоя: все вокруг красивое и непонятное. И страшно, что сейчас испортишь что-нибудь ненароком, а потом платить придется. Из тех самых трудовых валютных копеек.
Оглядел прихожую, потом пошел по коридору в том направлении, куда скрылась Ирина. У нее дома он действительно был, но лишь однажды, в тот самый памятный день, когда она подобрала его на остановке «по требованию». И в ее четырехкомнатных хоромах мог и заблудиться.
Кленина обнаружилась в гостиной. Возле бара она наливала себе коньяк.
— Тебе не предлагаю, — сказала не оборачиваясь.
— Сесть мне можно? — Смирнов устало посмотрел на спину Ирины. Он всей кожей чувствовал, что надвигается очередной «циклон».
— Слушай, перестань у меня спрашивать глупости! — Ирина гневно полыхнула взглядом в его сторону. — Может, спросишь разрешения сходить в туалет?
Андрей сел в кресло и вытянул ноги.
— Чем обязан такому настроению?
— Гормональным изменениям в моем организме, — огрызнулась она. — Лучше расскажи, откуда ты это чудо в перьях достал?
— Это ты о Вовке?
— Нет, о Савоськине! Конечно, о Володе. Должна же я что-то знать про твоих друзей?
Плохое настроение Ирины было вполне объяснимо. Весь вечер Вовка не отходил от нее, целовал ручки, рассказывал анекдоты и выражал свой восторг от встречи с «прекрасной Ириночкой». Грубить ему не хотелось. Во-первых, все-таки друг Андрея. Во-вторых, она чувствовала, что обязана ему за молчание насчет ее визита на вокзал, и хотя ей это не нравилось, принимала его правила игры. В сочетании с тем, что Соня сделала все возможное, стараясь прижиматься к Смирнову вовремя танцев так, чтобы это заметила Ирина, джентльменское ухаживание Вовки утомило ее до крайности. Она сорвала свое раздражение на Соне.
Когда подруга в очередной раз удалилась в туалет, Ирина отвязалась от настырного Владимира, сделав вид, что без пудры ее нос вот-вот отвалится. Мужчины чаще всего охотно делают вид, что верят этим приятным милым женским выдумкам, хотя и дураку ясно, что в туалет ходят вовсе не за этим.
— Я тебя предупреждала, чтобы ты не рисковала, — сказала она отражению Сони в огромном, во всю стену, зеркале в дамской комнате.
— А то что будет? Ты нанесешь мне двадцать восемь ножевых? — Улыбнувшись, Соня припудрила нос и повернулась к подруге. Она сняла жакетик и осталась в облегающем топе, сквозь который просвечивала грудь.