Остановка последнего вагона

Гольцов Кирилл Вячеславович

— Всё в порядке — проходите.

Отступая, незнакомец в плаще кивнул, и я услышал щелчок открывающейся калитки. Надо же, и здесь всё оказалось вовсе не так просто и убого, как виделось со стороны. — Вам во второй подъезд.

Я кивнул и, чему-то улыбнувшись, медленно пошёл в сторону хрущёвки, краем глаза отметив, что охранники погрузились машину, которая медленно и бесшумно юркнула куда-то в сторону, несомненно, затаившись и поджидая других гостей. Интересно, чтобы они со мной сделали, если не знали о приглашении, а я просто случайно перепутал бы адрес во времена той же работы в банке? Наверное, вряд ли со мной были бы столь же любезны.

Идя по выщербленной дорожке к подъезду, я неожиданно почувствовал острое желание

вернуться назад в тот самый день, когда встретил незнакомку на набережной. Зная, что за этим может последовать нечто подобное, наверное, я бы вообще не выходил из офиса и уж с курением как-нибудь точно перетерпел. Хотя если тени следили за мной, то, конечно, от встречи и капсулы мне в любом случае было не отвертеться. Однако весь этот карьерный рост, который завтра вполне может оказаться крахом, и перспективу смерти я бы с огромным удовольствием обменял на свою самую обычную жизнь, которую вёл до этого. С другой стороны, возможно, именно чего-то подобного я ждал и даже призывал, всё чаще в последнее время впадая в отчаяние от заевшего быта, предсказуемости и явной бесперспективности всего окружающего. Может быть, именно так и начинается кризис среднего возраста, о котором столько твердят вокруг? А произошедшее, наверное, стало неожиданным и реальным выходом из всё стремительнее приближающегося тупика. И очень даже хорошо, что здесь есть эти охранники, которые, скорее всего, не позволят мне сейчас взять, развернуться и просто так уйти, не встретившись с Анатолием. Частенько это очень важный момент, когда начинают мучить сомнения и колебания.

До большой чёрной металлической двери оставалась всего пара шагов, когда она неожиданно плавно распахнулась и слева от неё в почтительной позе замер маленький седовласый человек, сделавший приглашающий жест.

— Входите, пожалуйста.

Я кивнул и шагнул в неожиданно огромный и ярко освещённый холл, поразившей своей роскошью. Казалось, что я оказался в каком-то старинном дворце, где смешались картины, статуи, блеск золота и барельефов, переливаясь в лучах огромных люстр, свешивающихся с необыкновенно высокого куполообразного потолка. Это заставило смутиться, чуть отступить и невольно подумать о том, что, как ни странно, и некоторым жителям хрущёвок, оказывается, живётся очень даже ничего.

— Позвольте, я возьму вашу куртку и провожу, — степенно произнёс старик, протягивая руки и улыбаясь, несомненно, заметив мою реакцию. Его голос отразился приглушённым эхом и слегка подавлял. — Вас ожидают.

— Да, да, спасибо.

Я торопливо снял куртку и уже через мгновение шёл по широкой лестнице, обрамлённой в витиеватый ковёр. Как странно и необычно, наверное, жить в таком месте, прямо-таки несовместимом со всем тем, что происходит сейчас за стенами дома. Кажется, здесь время обернулось вспять, и я ничуть не удивился бы, выйдя мне навстречу какая-нибудь дама в наряде восемнадцатого века, приглашая составить ей пару в бурре. Наверное, мой ответ прозвучал бы положительно, но разумеется, ничего подобного не случилось. Мы поднялись на площадку, потом сопровождающий меня на почтительном расстоянии старик распахнул несколько высоких дверей, за которыми неизменно оказывались залы со стеклянными стойками, словно в музее. Там лежали какие-то крупные камни, напоминающие метеориты; скрипки и шпаги. Я, конечно, вообще не разбирался в этой теме, но готов был поклясться, что всё здесь — подлинники и стоят целое состояние. Поэтому, наверное, не было ничего удивительного, что мои непростые чувства к Анатолию переросли в какое-то благоговение и, как ни странно, смутное желание стать частью этого или хотя бы просто почувствовать сопричастность.

— Здесь я вас покину, — произнёс старик, когда мы оказались возле очередных резных дверей и, сделав в сторону них приглашающий жест, он медленно и величественно удалился. А я просто стоял и смотрел на изображения каких-то обнажённых девушек, замотанных

в длинные полоски ткани и явно висящих в воздухе между облаками, где летали маленькие Амуры и крылатые лошади. Подобное я видел ещё в детстве в книгах с репродукциями старинных картин, но никогда особенно не задерживал взгляда, но не сейчас. Кажется, только в подобной обстановке и можно полностью постичь смысл и красоту подобных творений, настраивающих на то, что именно они приоткроют некую тайну. Правда, если вспомнить подробности происходящего, то речь скорее шла о чём-то зловещем, чем прекрасном, но тем не менее именно скрытом от других.

Я выдохнул и, чуть поколебавшись, медленно отворил створки дверей, увидев просторный и неожиданно просто обставленный кабинет с лысым вытянутым человеком, который что-то старательно писал за столом. Его высокий лоб прорезала пара глубоких морщин, а мерцающее золотом пенсне почему-то напомнило мне отрицательного персонажа из отечественного сериала о Шерлоке Холмсе в начале двадцатого века, хотя от этого человека, кажется, исходила сила и доброжелательность.

— А, Кирилл. Очень рад с вами познакомиться, — произнёс он, громко щёлкнув колпачком шариковой ручки, степенно приподнимаясь и протягивая мне руку. — Маша много чего мне о вас рассказывала и вот наконец-то мы встретились.

— Приятно познакомиться, — кивнул я, отвечая крепким рукопожатием и отмечая исполинский рост и худобу Анатолия.

— Располагайтесь поудобнее. Наш разговор не займёт много времени, не беспокойтесь.

— Я, собственно, особенно никуда и не тороплюсь.

— Нет, на самом деле мы все сегодня торопимся, но мне очень хотелось сначала увидеться с вами наедине, — Анатолий улыбнулся, демонстрируя чуть подёрнутые тёмным налётом крупные зубы. — Пожалуйста, покажите вашу капсулу.

Я пожал плечами и вытянул её вверх, положив на раскрытую ладонь.

— Хорошо. Мы все в одной лодке и сегодня, можно сказать, торжественный день. Не желаете сигару или немного коньяка?

— Нет, спасибо. Мне гораздо интереснее узнать больше.

— Что же, на это ещё будет время. Через четыре часа у нас самолёт, да ещё три с половиной в пути — думаю, этого более чем достаточно.

— Я вас не понимаю.

Мне показалось, что Анатолий удивился, высоко приподняв брови, отчего его пенсне зловеще перекосилось, но потом добродушно рассмеялся.

— Ах, да. Через несколько минут вы увидите всех в каминном зале, а летим мы на Сицилию!

— Извините, но это невозможно — у меня работа, другие планы, и, наконец, даже загранпаспорта нет.

— Ни о чём не волнуйтесь — с Альбертом Митрофановичем я переговорил и он высказался только двумя руками «за» то, чтобы вы полноценно отдохнули и потом с новыми силами приступили к работе. Более того, мне приятно сообщить, что вам полагается небольшая премия — вот тут, если я не ошибаюсь, лежит десять тысяч евро.

Анатолий протянул мне длинный узкий конверт.

— Здесь карточка на ваше имя и загранпаспорт с «шенгенской» визой. Разумеется, раз я приглашаю, то целиком и полностью оплачиваю всё ваше пребывание на Сицилии. О чём же ещё беспокоиться?

Я некоторое время не находился с ответом, а просто взял конверт и, достав из его недр паспорт, молча смотрел на свою чёрно-белую фотографию с напечатанными поверх серыми волнообразными линиями.

— Вижу, вы немного смущены всем происходящим, а между тем волноваться нет абсолютно никаких причин. Смею вас в этом заверить со всей ответственностью.

— Даже не знаю, мне… — забормотал я и неожиданно понял, что, собственно, меня на самом деле ничего в Москве не держит. Когда-то это казалось страшным и нежелательным, но сейчас, несомненно, было весьма кстати. А если вопрос с работой так удачно согласован, то на самом деле нет никаких причин отказываться от поездки в Италию, тем более что это будет мой первый в жизни выезд за рубеж, пусть я его и представлял несколько не так.