Остановка
Шрифт:
– Ну а если взяли?
Мысль о том, что Женька мог убить Сергея, казалась мне, однако, дикой.
– Будем знать.
– А если гуляет?
– Тогда как найдешь нужным.
"Частный сыщик я, что ли!.."
Но желание пойти уже возникало понемногу. Вдруг что-то и прояснится. Все легче, чем сидеть в неизвестности, дожидаясь звонка Игоря Николаевича.
– Схожу, Полина Антоновна. Только адрес запишу. Память уже не та...
Квартал, в котором жил Перепахин, был совсем не похож на улицу, где стоял дом Сергея. Реконструкция
У ворот женщина неопределенного возраста развешивала белье на веревке, протянутой от дома к забору.
– Вы мне не подскажете, как найти квартиру Перепахина?
Женщина оглядела меня с нескрываемым любопытством.
– Вон, по лестнице, - махнула она наконец рукой с прищепкой.
– Он вам сам нужен?
– Сам.
– Нету его.
– Нету?
– Нету.
Пояснять свои слова она не стала, отвернулась и занялась бельем.
– А вы не родственница?
– Еще чего!
Сказано было выразительно и к дальнейшим вопросам не располагало.
По гнущимся под ногами ступенькам я поднялся на площадку, своего рода балкон, опоясывающий весь второй этаж. Отсюда двери вели в квартиры, сюда же выходили и окна.
Я постучал. Дверь была не заперта, но мне никто не ответил.
– Можно к вам?
– спросил я громко.
– Кто еще?
– послышался неприветливый голос.
Входить не хотелось, однако я толкнул дверь. В крошечной прихожей мне пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться о педаль висевшего на стене велосипеда. За прихожей шла комната. Прежде всего я увидел детей. Мальчишка лет двенадцати в истерзанных джинсах наблюдал за пыхтящей стиральной машиной. Девочка поменьше кормила манной кашей малыша, повязанного слюнявчиком.
– Здравствуйте, - сказал я.
Откуда-то изнутри квартиры появилась женщина в халате. Не отвечая на приветствие, она смотрела хмуро, выжидательно.
– Мне нужен Женя Перепахин, - произнес я неуверенно.
– Опоздали.
– Он ушел?
– Ушли... его.
"Неужели все-таки он?!"
– Как? Куда?
– Милиция забрала.
Сомневаться больше не приходилось, но я пробормотал неловко:
– Может быть, это ошибка...
– Какая ошибка! Сидел тут, побрякушками любовался. С поличным и взяли.
– С монетами?
– А то с чем же! Увидал милиционера в окно - раз их под подушку.
– Там и нашли?
– спросил я без особой надобности.
– И не искали. Сам отдал, как милиционер у него спросил.
– Милиционер пожилой?
– Почему пожилой? Молодой парень.
– А пожилой среди них был? В штатском?
Не знаю даже, почему я так допытывался об участии в аресте
– Среди кого?
– не поняла меня жена Перепахина.
– Один был парень. Чего тут другим еще делать? Это ж не бандита ловить...
Будничность ее слов никак не вязалась с моим представлением об аресте убийцы, опасного преступника. Рядовой милиционер среди бела дня, в форме, поднимается спокойно по лестнице... Ерунда неправдоподобная.
– Странно. Значит, Женя...
– я поколебался, подбирая слово, присвоил чужие монеты? Из коллекции взял?
Женщина в ответ неожиданно закричала:
– Монеты взял! Плевать мне на эти монеты. Он кровь мою выпил, жизнь сгубил, а теперь на казенные харчи сядет, на химию устроится. Не клят, не мят... А я с этими тремя ртами как, а?!
Я взглянул на детей, почему-то ожидая увидеть три широко открытых рта, но рты были сомкнуты, даже евший кашу маленький сжал тоненькие губки и испуганно смотрел на мать.
"Что это она?.. Не знает? Какая "химия"! "Не клят, не мят!" Он же убил. "С поличным и взяли". А она, выходит, не знает. Сказать? Язык не поворачивается. Лучше пусть без меня узнают. Хоть немного позже. Бедные дети..."
Я смотрел растерянно и бессильно.
– И зачем я с таким паразитом связалась! Тунеядец, захребетник проклятый, ворюга! Пожалела на свою голову. Думала, бедный человек, невезучий...
– Пожалуйста, успокойтесь!
– Да как я могу успокоиться? Как?! Если б я его сейчас увидеть могла, топором бы изрубила, собственными руками...
Но не зря говорят, что трагедию всегда может сменить фарс.
Старший мальчик, угрюмо отвернувшийся от матери и смотревший уже не за стиральной машиной, а в окно, вдруг крикнул:
– Да вот же он, мам! Вон идет!
Как говорится, я не поверил глазам. Через двор в самом деле шел маленький, обтрепанный человечек без шапки. Клочья седых, спускавшихся до воротника волос не могли скрыть давно определившейся лысины. Навряд ли я узнал бы в нем Женьку Перепахина, встретившись на улице. Но сейчас сомнений не было. Девочка, кормившая братишку, запрыгала с ложкой по комнате.
– Ура! Папку из тюрьмы выпустили!
Под эти слова Перепахин и вошел в комнату.
– Замолчи, глупышка. За что же папку в тюрьму сажать?
Произнес он это несколько смущенно, глядя на меня, и тоже, конечно, не узнавая.
Пришлось представиться и довольно невнятно пояснить, почему я оказался в его квартире. Но Перепахина мои разъяснения полностью удовлетворили. И вообще он был в отличном расположении духа.
– Видишь, Оля, сколько лет с другом не виделись, а он сразу поспешил, как я в беду попал. Спасибо, Николай!
И он протянул мне руку не без достоинства. Оля, только что рвавшаяся к топору, примолкла. Я тоже ждал разъяснений. Перепахин повесил пальто, провел ладонью по лысине.