Останься со мной… Будь со мной
Шрифт:
– Все случается в первый раз когда-нибудь. Не надо так нервничать. Да, в Горняке туман. Сколько себя помню – тут всегда возникал туман. Город расположен в низине, так что… – и тут мы обернулись влево. Наши головы синхронно повернулись в одну сторону. – Что это там? Песня?
– Вот я и говорю… чертовщина. Туман, безлюдье, сплошная ненормальность вокруг.
– Как же безлюдье? Вот кто-то старый патефон завел. Кажется там озеро. Надо бы посмотреть…
– Вот это без меня, знаешь ли!
Мне надоело вести диалог с этим ненормальным, представившимся каким-то там агентом. Если психические расстройства передаются по воздуху, то лучше держаться от этого типа подальше. Разговор, что тяжелее свинца и адского груза смертельных грехов всего человечества пора было кончать. Я
– Тогда я один пойду на пристань. Путь я знаю. И даже представляю какого рода проигрыватель там играет романс. И сам романс наизусть знаю.
– … – ответа не последовало, хотя молчание мужчины было куда красноречивее слов. Его завороженный взгляд наблюдал за моим тихим исчезновением в синеве дымки. Отойдя на какие-то десять-двадцать метров я обернулся, заметив все тот же неприятный глазу силуэт в темном костюме, глядевший в мою сторону. Каменное изваяние не поддавалось описанию. Это каким трусом нужно быть, чтобы так бояться музыки с пристани?!
– Я вернусь, потом поговорим! – Махнув рукой на прощание я двинулся куда более уверенно в сгущающийся туман. Вскоре послышались скрипы старых лодок, весел, поглаживаемых неспокойными волнами, бряцание цепей по маленькому причалу, где мы в детстве любили бегать весь день.
Музыка становилась громче. Пел Шаляпин. Я иногда заходил в музей и развлекался с патефоном, пытаясь сделать так, чтобы он играл куда громче выразительнее обычного. Мне даже позволяли его разбирать. После моих "разборок" всегда оставались лишние запчасти. Но он вопреки всему все равно проигрывал виниловые пластинки. Не убиваемый аппарат, произведенный в царской России и это нужно признать. Шум волн усилился. Я ступил ногой на деревянный причал. Завиднелись несколько лодочек, уныло покачивающихся в волнах. Трепет объял меня, когда голос Шаляпина дотянулся до моего слуха раскатистым завыванием.
Я подошел к перилам, облокотился на них и, глядя в отражение блеклой воды, стал вспоминать ушедшее детство, которое само явилось ко мне вопреки теперешним предрассудкам. В туманном облаке, зависшем над озером, показались несколько лиц моих близких знакомых друзей, что я не видел давно, наши с ними мальчишеские проделки, не всегда заканчивавшиеся удачно, дом папы и мамы, где жили мы все вместе, переплетение городских дорог с улицами, завязанные в один большой узел. И почему же я отправился на обучение в кадеты? Нам же хорошо было тут всем вместе. Зачем надо было разлучаться на столь большой срок, без возможности вернуться обратно? Почему я за время обучения никогда не приезжал сюда во время каникул? Крадучись мысли подступали ко мне прошлыми днями, будто дикая кошка, желающая поймать мышь. Наверное, их стоило уже забыть вовсе, но я их помнил и они сейчас сами напоминали о себе, пробуждая картины прошлого. А ведь кто-то завел эту старую шарманку на берегу. Кто бы это мог быть? Лодочник?
За спиной послышался протяжный скрип, заставивший резко обернуться в сторону небольшого домишки. В пристройке, в ее мутном окне возникло лицо и тут же юркнуло в темень помещения. Дрожь ужаса пробрала все тело электрическим разрядом. Молния поразила мое самолюбие и гордость. Я выпрямился во весь рост вглядываясь в окно домика.
– Кто тут?.. – Все замерло, шум мерцающих серебром волн стих, громыхание древних цепей и лодочек остановилось вместе с моим беспокойным сердцебиением, только звучал старый романс с виниловой пластинки никак не желая завершиться. Картинки прошлого, словно потрепанные карты игральной колоды, убрались сами собой в дырявую упаковку, сделанную из картона. Маги медленно приближали меня к домику. У двери я вынужденно остановился проверяя ржавую ручку. Она поддалась нажатию. В затхлое помещение проник тусклый свет с улицы. Входная дверь жалобно проскрипела двигаясь вперед. Позади также нудно завывал неугомонный голос все того же певца. В колдовской черное однокомнатного сарая зашевелилось нечто. Рядом было нагромождение мусора. Я покопался в нем ногой и обнаружились большие ножницы, старые, но безумно острые. Зажав их в руке, но убрав за спину, я двинулся в темноту. Кадетское воспитание не давало мне
На воде легко покачивались лодочки, соприкасаясь друг о друга бортами. Цепи вновь издавали лязг. В граммофоне закончилась напряженная мелодия старого русского романса. Я весь был в какой-то жиже, лишь немного напоминавшей кровь. Думалось – это смола, только подпорченная, сгнившая, то отчетливо чуялось по запаху, улавливалось с первого взгляда.
– Зачем я сунулся в этот проклятый дом? Зачем я вообще сюда приехал? – Ругая сам себя я медленно спустился по деревянным лесенкам с причала на мокрую землю, успевшую слегка подмерзнуть. Туман рассеялся и теперь можно было осмотреть город издалека. Но, как на зло, Горняк все равно не узнался мои глазам. – Спать уже хочется. Найти бы место для ночевки что ли.
Я пытался отереться от нечистот бешеной псины, забрызгавших меня. Воняло ужасно, но снимать куртку в столь холодный сезон означало бы "поздороваться" с пневмонией, а возможно и поцеловаться с ангиной. Болеть мне сейчас не к чему, скоро ожидается поездка в Сирию, поэтому… И тут я поднял руку и увидел те самые ножницы, которыми удалось умертвить дворнягу. На них была не кровь… не кровь! Я плохо разбираюсь в животных, но отличить кровь от гноя могу! Если еще раз случится подобный бой с непонятной гадиной, то есть большая вероятность того, что я не выберусь из него живым!.. Что это вообще такое напало на меня в темноте? Чудовище, засевшее в лачуге у озера?
– В любом случае… как бы там ни было дальше… я с ним уже не столкнусь – оно мертво! И не восстанет из гроба после нескольких точных ударов этих ножниц… – Я поднес острые концы своего оружия к глазам и, тяжело дыша, повертел в разные стороны пристально наблюдая за блеском старого металла в редких лучах, льющихся с неба скупым каскадом. Наверное, с виду, это походило на затмение сознания. Никогда бы не подумал, что буду так благодарен обычным ножницам, сумевшим выручить в столь отчаянный момент навязанной потасовки. Сколько я так простоял не понятно, но очнулся, когда над головой загромыхало. – Нужно идти… Да, нужно идти искать дом для ночевки… Начинается вечерний дождь… Холодает… Если кто увидит меня сейчас, то прикинусь не от мира сего – все равно видок не выдающийся…
В голове еще играла музыка с лодочной станции, когда город окунулся в черноту вечера. Если бы не солнечное зарево, зависшее пеленой в горизонте, то можно было предположить, что настала настоящая ночь. Мгла выжигала глаза, давила, как давилка на засыпающий мозг, не успевший адаптироваться к новой окружающей обстановке.
И тут мне показалось, что один из домов уж очень знаком. Я встал на месте размышляя.
– Назад или вперед? Какая разница?
Конец ознакомительного фрагмента.