Останься со мной
Шрифт:
Лиз наблюдала. Девушка собралась было еще что-то сказать, но передумала и пошла прочь. Лицо ее покрылось пятнами – то ли от гнева, то ли от слез. Это Лиз затруднялась сказать, но предположила, что и от того и от другого. Женщина вышла следом за девушкой и заметила Лиз.
– Привет! – радостно поздоровалась она, смерив Лиз оценивающим взглядом. – На работу пришла устраиваться?
Лиз глянула вслед девушке, но та уже выходила из магазина под веселый перезвон колокольчика. Лиз перевела взгляд на женщину и сказала:
– Да пошла ты…
Выйдя на улицу, придерживая на себе пальто, она закрыла глаза. Ветер
Потом она села в машину, зарылась лицом в свое пальто и издала вопль.
Разве мир всегда был таким? Почему он казался гораздо добрее, когда она была младше? Почему он вообще казался прекрасным?
Лиз Эмерсон бросила взгляд вокруг и поняла, что законам следовать не обязательно, если их удается безнаказанно нарушать. Она поняла, что снег не всегда прекрасен. Поняла, что прошлое мертво, а будущее ничего не обещает. Она уткнулась лбом в руль, смежила веки. Из закрытых глаз потекли слезы, и она внезапно осознала, что больше не хочет их открывать.
Странные они, да? Люди. Верят только в то, что видят. Для них главное – внешние приличия; никому не интересно, какая она изнутри. Никому нет дела до того, что она погибает.
Небо тускнело, зажглись уличные фонари. Лиз вспомнила, что на сегодня намечена какая-то вечеринка, и она сделала то единственное, что пришло ей в голову. Резко дала задний ход, врезалась в стоявшую за ней машину и умчалась прочь под аккомпанемент сигнализации протараненного автомобиля.
Минуя коварный поворот, холм и дерево, она задержала дыхание, не смея взглянуть на них. Боялась, что, если повернет голову и увидит все это в сгущающихся сумерках, устремится вниз с холма прямо сейчас.
Увы, она ехала по противоположной стороне автострады.
И она послала сообщение Джулии. Сегодня они идут на вечеринку. Джулия будет за рулем. А Лиз намерена напиться.
Идет снег.
Мама Лиз достает из духовки печенье, отец ставит у камина проигрыватель. Это их собственный праздник – первый снегопад, день, проведенный в снежном шаре, день, когда они гасят все огни и делают вид, будто мир рождается вновь.
Мы с Лиз на улице, и на этот раз мы не носимся, не кружим, как Динь-Динь [10] в вихре волшебной пыли, не загадываем желания, не валяемся в снегу. Сегодня снег белый, снежинки танцуют, небо низкое, а мир такой большой, такой прекрасный и бесконечный, что нам не нужно притворяться. Все, что нам известно, уже совершенно.
Глава 38
За сорок одну минуту до того, как Лиз Эмерсон разбилась на своей машине
10
Динь-Динь – фея из сказки Дж. Барри «Питер Пэн».
Лиз с минуту пыталась вспомнить точную формулировку второго закона механики Ньютона – что-то вроде того, что ускорение прямо пропорционально равнодействующей сил, приложенных к телу, и обратно пропорционально его массе, – но за сорок минут
Параграф, посвященный второму закону Ньютона, имел более математический уклон, поэтому Лиз удалось написать контрольную вполне прилично. Правда, это скорее была проверка ее способности нажимать на кнопки калькулятора, а не знаний как таковых, и за сорок минут до аварии она по-прежнему в полной мере не понимала сути взаимосвязи между силой, массой и ускорением.
Учебник рисовал мир в черно-белых тонах и проводил бескомпромиссно четкую границу между тем, что есть, и тем, чего никогда не могло бы быть, словно все уже давно предопределено и задача Лиз – продолжать дышать.
Она жалела, что они мало говорили о том, как было выведено это равенство. Ей хотелось знать, как Галилей, Ньютон и Эйнштейн открыли то, что открыли. Ей хотелось знать, как им удавалось, живя в одном мире со всеми, видеть то, чего больше никто не видел.
За сорок минут до автокатастрофы Лиз задумалась о Лиаме Оливере, который, казалось, всегда видел то, что не удавалось увидеть никому другому, и, похоже, плевал на то, что его считают чудиком.
Глава 39
Размышления в дороге
Когда Лиам первый раз увидел автомобиль Лиз, он чуть не разбил свой собственный.
Это был его любимый участок шоссе. Конечно, единственный магазин «Костко» находился в часе езды от Меридиана, черт бы побрал их занюханный городишко, – но поездка доставляла ему истинное удовольствие, ведь он ехал на машине мамы, использовал ее бензин. Ей пришлось вести сестренку на занятие по фортепиано, и он согласился отложить домашнее задание, чтобы выполнить мамино поручение. Ему нравились эти долгие поездки в одиночестве. Они давали возможность разобраться в своих мыслях, а сегодня у него было много мыслей, в которых следовало разобраться.
Он думал о Лиз Эмерсон и о субботней вечеринке. Она заснула у него на плече, и он отвез ее домой.
Слева от него стояла купа деревьев, которую он из жалости называл лесом; по другую сторону тянулся широкий склон, с вершины которого открывался вид на многие мили окрест. Он любил этот участок: здесь он чувствовал себя одновременно ничтожным и значительным, ему казалось, что все в этом мире наполнено смыслом.
Сегодня, глянув с холма, он увидел внизу дымящийся «Мерседес» и подумал: Похож на автомобиль Лиз Эмерсон.
У него мелькнула мысль, что надо бы вызвать полицию, но потом он решил, что полицию наверняка уже кто-то вызвал. Уже почти на выезде с моста он еще раз присмотрелся. Резко обернулся и сквозь дым издалека заметил в покореженном окне что-то зеленое.
Вспомнил: Лиз Эмерсон сегодня была в зеленом свитере.
Потом подумал: Черт.
А потом уже ни о чем не думал.
Мы катимся вниз по склону неправдоподобно зеленого холма. Руки прижаты к груди, волосы попадают в рот, переплетаются со смехом. Сила тяжести – наш товарищ по играм, движущая сила – наш друг. Мы два неясных пятна, подхваченных потоком стремительного движения. Мы состязаемся в скорости и обе побеждаем, потому что не пытаемся обогнать друг друга.