Останься со мной
Шрифт:
— Изабелла, — он делает шаг ко мне.
Я среагировать не успеваю. Оказываюсь у него в объятиях. Головой прислоняюсь к его теплой груди и чувствую, как по щекам катятся слезы. Я столько всего натворила! Господи, я забеременела. Уже, прямо сейчас, где-то внутри меня живет ребенок, и он, вероятно, способен меня убить, как сделал это с моей тетей. Об этом мне страшно даже думать!
— Прости меня, — выдаю, считая нужным объясниться. — Прости, пожалуйста.
— Дочка…
Мы очень редко так проявляли эмоции. В глубоком детстве отец, конечно, часто усаживал
— Поехали домой, — предлагает. — Обещаю, все будет так, как ты захочешь. Я все сделаю для тебя.
Меня накрывает волной нежности и теплоты. На душе становится теплее. Я вспоминаю все хорошее, что у нас с папой было. Его заботу обо мне, когда я была маленькой, его сказки на ночь, когда мама не успевала вернуться домой. Он всегда исполнял мои мечты, в каком бы возрасте я ни была. Все плохое, что имело место быть, смазывается. Я больше не злюсь. В объятиях отца мне кажется, что все будет хорошо.
Люди за моей спиной начинают суетиться. Разносится топот по квартире, кто-то что-то говорит. Папа прижимает меня к себе сильнее, выводит из квартиры. Я начинаю сопротивляться только на улице. Когда открывается дверь автомобиля я резко отшатываюсь и отступаю на несколько шагов назад.
— Я не могу поехать, — сообщаю отцу. — Я должна остаться, нам нужно поговорить.
— Белла, — папа протягивает ко мне руку. — Поехали домой. Здесь тебе делать нечего.
— Нет! Я должна его дождаться, должна объяснить.
Я боюсь, что меня насильно посадят в автомобиль. Даже бежать собираюсь, когда люди отца начинают надвигаться, но папа дает отбой.
— Хорошо, как скажешь. Давай вернемся.
Мы вместе с отцом поднимаемся в квартиру. Я быстро разуваюсь и прохожу внутрь. Мои вещи забрали, но все остальное оставили на местах, погром устраивать не стали, что уже хорошо. Как только проверяю все, вспоминаю про оставленный на раковине тест и несусь в ванную. Лечу, чтобы его забрать, но там ничего нет. И в мусорном ведре тоже ничего не замечаю. Ни упаковки, ни самого теста, ничего. Мне требуется время, чтобы прийти в себя. Я умываюсь и выхожу из ванной.
Папа ждет меня на кухне. Видеть его здесь немного непривычно. В этой простой обстановке, за небольшим столом он смотрится чужеродно в своем идеальном костюме, с часами на запястье за несколько десятков тысяч долларов, в туфлях, которые так и не снял, потому что у нас дома это не принято.
— Твой тест у меня, — спокойно сообщает отец. — Мне сообщили, когда ты не захотела ехать.
Киваю. Раньше папа непременно закатил бы скандал и пригрозил сравнять с землей того, кто это со мной сделал. Сейчас он спокойно сидит за столом и хмуро осматривает обстановку. Ему точно не нравится то, что
— Прости меня, — говорит неожиданно. — Я только сейчас понял, сколько ошибок совершил, пытаясь о тебе заботиться.
— Папа…
— Я должен договорить, — перебивает. — Я знаю, тебе сейчас наверняка кажется, что это на всю жизнь, что твоя любовь сильная и настоящая и что никто другой тебе не нужен. Я не имею ничего против. Если ты решишь остаться с ним и родить ребенка — я не стану увозить тебя силой, но знай, что ты всегда сможешь вернуться домой. Прийти к нам с мамой и остаться. Мы будем рады тебе и твоему малышу.
При упоминании ребенка, который прямо сейчас растет внутри, меня передергивает и накрывает паникой.
— Папа, я… я не хочу рожать, я не планировала и это все неожиданно. Я боюсь, я так сильно боюсь.
Никого сильного и уверенного в себе, кроме отца, рядом не оказывается, поэтому папа, как маленькую девочку, усаживает меня к себе на колени и обнимает. Его тон уверенный и спокойный. Он точно знает, что говорит, и я черпаю эту уверенность.
— Если не хочешь — я заберу тебя. Найдем лучших врачей, первоклассную клинику, даже за границей, если хочешь. Все сделают безболезненно.
— Тарас…
— Забудь, — отмахивается отец. — Это твое тело и только тебе решать, что с ним делать.
Я киваю. Он ведь прав! Прав! Только я могу решать, хочу я этого ребенка или нет. Я не хочу. Ни за что! Я не готова закончить жизнь, чтобы подарить ее другому. Возможно, это бесчеловечно и неправильно, но я эгоистка. Я не способна жертвовать собой ради других и ребенок, которого я вовсе не хотела и не планировала — не исключение.
— У меня есть просьба, — говорю отцу. — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Потом я поеду домой.
Глава 36
О том, что в моей квартире несколько здоровенных амбалов, я узнаю от соседки. Тут же срываюсь с работы домой без надежды встретить там Лизу, но она там. В квартире вместе со своим отцом. Тагаев при виде меня хмыкает, но молчит. Смотрит так, словно была бы его воля — достал пистолет и без раздумий выстрелил. В чем-то я его понимаю. Если бы у меня была дочь, и у нее появился мужчина едва ли не в два раза старше, я бы испытывал то же самое.
Лиза на себя не похожа. Она стоит в стороне, ждет, пока я зайду в квартиру. Я понимаю, что это конец еще до того, как она мне об этом говорит. Вижу это в ее взгляде и читаю уверенность в этом на лице Тагаева. Я не знаю, что он ей сказал. Понятия не имею, что сделал, что она уходит. Пригрозил? Заставил? Лиза выглядит разбитой и испуганной, но она не плачет. Молча ждет, пока я пройду в спальню и заходит следом, закрывая дверь.
Удивительно, но Тагаев это позволяет.
— Лиза…
— Я беременна.