Останутся только носители
Шрифт:
Я гнал, что было сил. В голове стучало, в ушах звенело, а лёгкие жгло огнём. Забравшись на набережную (здоровенная насыпь, отделяющая город от реки), покатил вдоль Тобола, выглядывая посылку с самолета. Но ничего до самой дамбы
В голове мелькнула догадка: а что, если они всех выживших хотят в расход пустить, вот и сбросили оружие? Они ведь не знают, кто из нас носитель, а кто чист.
Бред какой-то. Лучше не думать о таком, а то каждого шороха бояться будешь.
Но кому тогда эту посылку отправили?
Пыхтя и вытирая пот со лба (денёк выдался жарким), я уселся на бетонные ступени набережной. Вдоль реки здесь всё закатали в асфальт, поставили скамейки. На ограждении повис в нелепой позе скелет. Стекло маски изнутри запотело, фильтр не справлялся с участившимся дыханием. Казалось, что меня душат.
В памяти всплыли первые симптомы С-4: удушье, головокружение, тремор…
Я вскочил, огляделся – вокруг ни души – и рывком стянул маску.
Господи, я точно сегодня сдохну!
Дышать стало легче, сердце уже не колотилось, как эпилептик в припадке, запахи
Кому же отправили этот груз? И получил ли его адресат?
Дождусь вечера, и расскажу нашим в чате. Вдруг кто-то в курсе, для кого посылочка.
В голове всплыл образ Сорок пятого с усиками под носом, и я невольно улыбнулся. Лишь бы не ему скинули груз. Этот бы точно какую-нибудь хрень опасную заказал у небесных курьеров.
3
Когда я отчаялся и бросил чинить антенну, на западе, слева от Дома Быта, гигантским спелым апельсином в облака погружалось солнце. В предзакатной прохладе (август, как-никак) кожа моя источала тепло, запасенное за целый день под открытым небом. Не сказать, чтобы я сильно старался восстановить антенну. Она мне и нужна то была для старого радиоприемника, а тот только и делал, что шипел на разные голоса. Втихаря от остальных, я включал его каждый вечер, пытаясь поймать весточку от других выживших. Но, казалось, таких не осталось совсем.
Конец ознакомительного фрагмента.