Останутся только носители
Шрифт:
Этот чувак мне не особо нравился, пусть и устроил нам локалку с безопасным общением. От него диктатором за километр воняло. Решись мы возрождать человечество, он бы встал во главе нового общества, нацепил бы под нос усики, как у одного мерзкого чудилы из прошлого века, и показательные расстрелы раз в неделю устраивал бы.
Он ведь тоже где-то здесь, в центре поселился. Знать бы только, где. Я б его дом стороной обходил. Хотя, может только такие и выживают.
2
Я гнал, что было сил. В голове стучало, в ушах звенело,
В голове мелькнула догадка: а что, если они всех выживших хотят в расход пустить, вот и сбросили оружие? Они ведь не знают, кто из нас носитель, а кто чист.
Бред какой-то. Лучше не думать о таком, а то каждого шороха бояться будешь.
Но кому тогда эту посылку отправили?
Пыхтя и вытирая пот со лба (денёк выдался жарким), я уселся на бетонные ступени набережной. Вдоль реки всё закатали в асфальт, поставили скамейки. На ограждении повис в нелепой позе скелет. Стекло маски изнутри запотело, фильтр не справлялся с участившимся дыханием. Казалось, что меня душат.
В памяти всплыли первые симптомы С-4: удушье, головокружение, тремор…
Я вскочил, огляделся — вокруг ни души — и рывком стянул маску.
Господи, я точно сегодня сдохну!
Дышать стало легче, сердце уже не колотилось, как эпилептик в припадке. Запахи зелени, речной воды и пережжённой пыли ударили в нос. Горизонт пошатнулся от нахлынувших чувств. А затем снова удушье, только теперь от паники.
Больше не могу рисковать!
Натянул маску, проверил герметичность и уселся на ступеньку.
Кому же отправили этот груз? И получил ли его адресат?
Дождусь вечера, и расскажу нашим в чате. Вдруг кто-то в курсе, для кого посылочка.
В голове всплыл рожденный моим воображением образ Сорок Пятого с усиками под носом, и я невольно улыбнулся. Лишь бы не ему скинули груз. Этот бы точно хрень опасную заказал у небесных курьеров.
3
Когда я отчаялся и бросил чинить антенну, на западе, слева от Дома Быта, гигантским спелым апельсином в облака погружалось солнце. В предзакатной прохладе (август, как-никак) кожа моя источала тепло, запасенное за целый день под открытым небом. Не сказать, чтобы я сильно старался восстановить антенну. Она мне и нужна то была для старого радиоприемника, а тот только и делал, что шипел на разные голоса. Втихаря от остальных, я включал его каждый вечер, пытаясь поймать весточку от других выживших. Но, казалось, таких не осталось совсем.
Даже без маски (на высоте девяти этажей она ни к чему) мне стало трудно дышать. Горло сдавило при мысли, что больше никого нет, кроме сорока четырёх испуганных задротов с мудаком-диктатором во главе.
Может Сорок Пятый не такой и засранец, просто я окончательно озверел от одиночества. Задолбало
А что, если Сорок Пятый девушка? Вот сюрприз-то будет — девчонка с усами! Да нет, он же мужским голосом в громкоговорителях вещал.
О «слабом поле» я частенько думал, сидя в своей трёшке на девятом этаже. По крайней мере, с тех пор, как узнал о выживших, и что среди них большинство девушек. Казалось бы, повымерли все, надо заботиться о завтрашнем дне, да опасаться носителей, а я тут эротические фантазии фантазирую.
Картинки эти (земля без людей, Сорок Пятый, девчонки) ровным строем прошествовали перед внутренним взором. Когда я вернулся в реальность, «апельсин» уже тонул в пушистой алой тучке.
Пора домой.
Квартиру я выбрал угловую, с юго-восточной стороны. Под самой крышей, как всегда мечтал. Две спальни, просторный зал, кухня, раздельный санузел. Что еще надо?! Ах, да — мебель, два телика (бесполезная рухлядь), буржуйка. Поселился в той комнате, что ближе к выходу. Дверь каждую ночь запираю на засов. На хрена? Сам не знаю. Чтоб не так страшно было.
Генератор на крыше размерено тарахтит, ноут включен — жду сигнала от Сорок Пятого. Без него мы переписку не начинаем (я ж говорю — диктатор, мать его!).
На чёрном полотне чата появились мелкие белые буквы.
45-й: На месте. Давайте устроим перекличку.
Обычно большая часть просто отмечались в перекличке, а потом тупо сидели и молча читали, о чём мы тут треплемся. Но сегодня заговорили чуть ли не все разом, да так, что диктатору нашему пришлось прикрикнуть «капслоком».
45-й: ТИШИНА! Говорим по очереди, с учетом порядкового номера! Первый, тебе слово.
1-й: Да что тут говорить, как я поняла, все уже видели самолет, и никто не знает, к кому он прилетал.
Да, Первой была девушка. Или женщина. А может и бабуля. Не, последнее — не вариант. Старичка Си не зря так прозвали — он чаще пожилых косил.
15-й: А вы видели, что он нам привёз?
Я влез без очереди, но терпеть больше не было сил. Хотел поделиться новостью, аж в одном месте зудело!
Ох, сейчас попадет!
45-й: Еще одно нарушение, 15-й, и на неделю выкину тебя из чата.
15-й: Напугал.
Блефую. Вечера в тишине — мука, способная свести с ума. Сейчас тоже не особо громко, но все их напечатанные буквы в моей голове превращаются в слова, в голоса, в заливистый смех, вместо смайликов. Может, поэтому большинство не уходит из чата, даже если ничего не пишет — они «слушают» нашу беседу?