Остатки

Requiem for a dream

Прижав горлышко к губам, парень начал судорожно пить, делая мощные глотки. Вроде не такой взрослый, а хлещет, как алкоголик со стажем. Даже не морщится. Может, там сок?

Сделав несколько приличных глотков, он отпустил бутылку на расцарапанный пол и лег обратно.

— А вот теперь можно немного вздремнуть, —улыбнувшись, завершил он.

Я устало вздохнул, проведя рукой по лицу. Он безнадежен.

Забросив все мысли о психе далеко в свое сознание, выкурил сигарету и налил себе немного виски. Это еще одна вещь, которая досталась нам от предков. И такая незаменимая. Правда, их сейчас немного улучшили. Так табака давно и в помине не было, использовали какую-то смесь искусственно

выращенных трав. Не знаю их состав. Немного примесей разных вкусовых добавок. Сейчас я с огромным удовольствием втягивал в себя сладкий дым с запахом и вкусом карамели. Признаюсь, я страшная сладкоежка. Не могу жить без сладкого. Эти дурманящие ароматы, приторные вкусы. Обычно меня всей этой вкусностью снабжает все та же Джанет. У нее всегда имелись для меня запасы. Тортики, пироженки, конфетки, печеньки. Ням-ням. Это единственная моя слабость. Маленький кусочек счастья. Надо же разбавлять скучную обыденную жизнь. А то все убиваем да и убиваем. Каждый развлекается, как может.

Так, кажется, пора ложиться спать. Но, все же от парочки конфеток я б не отказался. Или умял бы пару кусочков творожного тортика с лесными ягодками. Хотя нет. Скорее всего лесных ягодок там нет. Секрет их создания находился за плотным занавесом. Даже Джанет никогда не говорила мне, из чего создаются мои маленькие вкусняшки. Ну что ж, меньше знаешь, крепче спишь.

Почему до сих пор не приехала помощь?

Я взглянул на часы. Прошел всего два часа с того момента, как Нико позвонил. Надо же! Мне казалось, что часа четыре уже точно прошло.

Я лег рядом с парнем. Он крепко спал. Вместе с обезболивающим, я вколол ему немного снотворного. Да еще и виски сыграли свою роль. Он, видимо, уже давно видел сны.

— Дурак, — прошептал беззлобно я, и положил голову на подушку. Его равномерное тяжелое дыхание действовали на меня похлеще многих снотворных. Я тут же провалился в темную пустоту.

====== Один, два, три... ======

Веки словно налиты свинцом. Пока с большим трудом разлеплял их, начал мутно осознавать, что башка трещит так, словно в ней тарелками лупасили друг об друга. Ощущение, что проспал сутки. Но, тем не менее, давно так не высыпался. Хотя плата была не из лучших.

С упорством начал собирать мысли обратно в кучу, хватая обрывки воспоминаний вчерашнего дня то там, то тут. И складывая по кусочкам мозаику, наконец, получил картинки, складывающиеся в кадры и выстраивающиеся в фильм, правда, с небольшими трещинами на стыках. Но скоро и они пропадут. Нужно всего-то немного времени, чтобы окончательно проснуться.

Места рядом со мной было много, оно стало холодным, да и сонного сопения не слышал. Значит, Оно уже проснулось. Ну хоть что-то приятное случилось с того момента, когда меня выдернуло из блаженных мечтаний. Если бы первое, что увидел, была морда этого паразита, весь день полетел бы к чертям.

После небольших мучений все же открыл глаза. Они тут же впились в некогда белоснежный потолок. Теперь на нем ярко видны разводы, говорящие, что потолок часто протекает.

Сквозь задернутые занавески уже пробилось солнце, явно нагрев плотную ткань. В полутемной комнате свет очертил, на местами пробитом деревянном полу, окно, слегка исказив форму. Попадая в ложащиеся на пол и стены лучи, пыль отражала свет и немного сверкала. Всевозможные цвета. Казалось бы, раньше это было бы нереально, хоть и очень красиво. А в наше время у этих крох появилось свойство впитывать в себя всю окружающую среду, изменив цвет. Пыль похожа на маленьких светлячков. Маленькие блестящие частички. Я бы даже сказал, маленькое чудо. Если ночью будет много лунного света, то комната осветится миллионами этих частичек. На полу

будет множество крохотных цветных пятнышек, которые медленно перемещаются. Но это красиво, если только смотреть. Как только представлю, что вдыхаю в себя пару трупов каждый час, которые вдобавок ко всему еще и светятся, противно становится. Прямо-таки можно устроить диету. Очень удобно! Попитайся останками трупов, нюхая частицы их кожи, и уже через пару дней почувствуешь результат. Если раньше не окочуришься от всего того, что в них есть. По мне так, что если уж и вдыхать что-то, то только кокаин или что-то похожее. И удовольствие и… удовольствие.

Кровать оказалась безумно неудобной. Жесткая. Судя по ощущениям, матрасом тут и не пахло. Наверно только деревяшка, на которую бросили тоненький плед и простынь, для вида накрыв сверху двумя пледами потолще. Но они такие колючие. Поэтому еще ночью выкинул свой нахер на пол. Там ему и место. Как в таких условиях вообще можно жить?

Все тело затекло и с трудом слушалось меня. В руке беспрерывно стучал ток, создавая щекочущее ощущение, которое переходило границы приятных чувств, и переваливало до такого момента, что кисть просто-напросто сводило. Скорее всего, отлежал ее, пока спал. Терпеть ненавижу это.

Сев на кровать, начал разминать тело. Захрустели суставы.

— Твою мать… — зло прошипел я.

Вдоволь поматерившись и размявшись, поднялся. Кровать с железным корпусом заскрипела так, что казалось, весь дом сейчас выбежит на улицу, подумав, что дом разваливается. Но, по-моему, эта громадина собиралась простоять на изношенной земле еще как минимум с полвека.

Оглядел комнату. При солнечном свете, пусть и слабом, которое добавило красок в окружающую обстановку, которую уже вряд ли что-то спасет, выглядело иначе.

Пол, оказывается, некогда был покрыт лаком. Вот только теперь от него мало что осталось. Да и стены смотрелись не так печально. Стол оказался темно-красного цвета. Да и вообще из всех вещей исчезла серая тоскливость. Но кое-что никак не изменилось. Это кое-что – мелкий, вмиг портящий обстановку и налаживающееся настроение.

Имфузория-туфелька надевала новую черную кожаную кофту, в тон подходящую узким латексным штанам. Выше колена виднелась выпуклость. Бинты. Интересно, он догадался сменить повязки или еще не успел включил извилину, которая и без того работала на последнем издыхании?

Пока я обдумывал, чтобы сказать такого пооскорбительней, существо достало из холодильника виски, лед и стакан. Бросив три кубика в сомнительного вида сосуд, залил алкоголем и отрешенно поднес к губам.

Я пристально наблюдал за ним одними глазами, облокотившись на стенку кровати и сложив руки крестом.

Опираясь рукой на стол и уставившись в пыльный монитор, сделал небольшой глоток. Губы стали влажными и чуть покраснели от обжигающей жидкости. С легким стуком поставил стакан на стол, отчего кубики поменяли свое местоположение, ударившись о стенки ограненного стакана.

Длинные пальчики ловко забегали по клавишам, прерывисто стуча по знакам, а они в свою очередь пытались не развалиться. В напряженном и сосредоточенном взгляде отражался список не понять чего, который бежал с разной скоростью, в зависимости от того, насколько он быстро печатал. Новые окна разнотипных программ каждую секунду выскакивали и с таким же успехом скрывались. Они мигали то красным, то зеленым, выдавая ошибки, которые компьютерщик в доли секунды глушил исправлениями. Думаю, он что-то пытался взломать. Как он успевал так быстро следить за той фигней, что там отражалась? Глаза быстро изучали информацию, тут же в голове обрабатывая ее и одновременно используя, создавая цепочку последовательных действий.