Остатки
Шрифт:
И конечно главный вопрос! Как мы попадаем в ту или иную группировку? Ну что ж, ответ прост. Тебя выбирают методом «тыка». Ну, не совсем тыка. Начинается с того, что специальный отдел ищет подростков (именно подростков, так как необходимо было время, чтобы всему обучить. Да и жили все не так уж и долго) с выдающимися необходимыми способностями. Это может быть что угодно. А про группировку… Кто успел отхватить, у того ты и окажешься.
Когда ты стал «избранным», естественно твоего мнения никто не спросит. Тебя своруют от семьи, друзей, нормальной жизни. Память сотрут, только навыки останутся при тебе. С этого момента начинается новая жизнь. Твоя семья — группировка. Твоя жизнь – война. Чтобы не возникло
У каждого есть возможность перейти на противоположную сторону. Если выживешь. Если вражеская группировка согласится принять тебя на свой страх и риск, пожалуйста, пиздуй на все четыре стороны. Вот только на тебя объявят охоту и будут всячески пытаться убить. Кому нужен тот, у кого есть необходимая информация для врагов? Хотя, при особых случаях, могут, не убивая, просто выкинуть на улицу… Предварительно снова стерев память.
Смысл нашей нескончаемой войны? Сейчас растолкую.
Во всем оставшемся мире есть две огромные компании. Они соревнуются в главенстве. Хотят добиться некой монополии. На виду у всех, это лишь две огромные компании. На людях они лишь словами умными перекидываются и пытаются переманить клиентов каждый на свою сторону всяческими акциями и выгодными предложениями, а в тайне пытаются задавить друг друга. Методы могут быть самыми рьяными. Начиная от перекупа сотрудников и заканчивая убийством. И кто побеждает, тот и получает весь мир. Естественно, такой поворот событий не понравится многим потребителям. Кто захочет, чтобы на всем мировом рынке был лишь один производитель? Если это произойдет, то у людей не будет выбора, и придется принимать те условия, которые выдвинет компания. А они не поскупятся и оторвутся по полной. Правда, это компенсируются отличным выбором в продуктах, вообще выбором, качеством. Цепкие ручонки компаний дотянулись до всего, что можно производить. Эти две громадины создают практически все, что нужно. От продуктов до технологий и машин. Но только люди не пытаются связать наши кровавые войны и политическую войну компаний. Они считают, что это четыре разные ни чем не связанные попарно воюющие стороны. Вот только люди не могут понять, за что боремся мы – все группировки. Конечно, как они могут связать обычное красноречие и кровавые бойни с самым жестоким концом? Вот и весь смысл.
Есть маленькие компании. Но на них никто внимания не обращает. Они выпускают только бытовые мелочи. И конечно же, есть скрытые маленькие поставщики (ну куда без маленьких нарушителей спокойствия?), торгующие конфискатом. Оружие, наркотики, информация. Что угодно. Лишь бы был спрос.
Спросите, откуда я все это знаю? У меня неплохие навыки шпиона, которые помогли мне вскрыть системы наших компьютеров и выудить нужную информацию. Правда, меня однажды поймали, но ничего не сделав, отпустили, скинув на то, что провернул я все довольно неплохо. Взломать нашу систему никто раньше не мог. Но я нашел небольшой пробел. Мой взлом был им на руку, так как они стали ставить сильнейшие программы защиты, тщательно все проверяя и постоянно обновляя пароли и расставляя все больше ловушек.
А вот со стиранием памяти я знаком лично. В том смысле, что делал это с другими. Вернее, с другим. Этот другой – недоносок. Мне впервые доверили такую серьезную операцию. Его вручили в мои напарники временно, дабы помочь свыкнуться новоиспеченному с новой жизнью. Проще говоря, я его нянька. Вот только, как видите, не так уж и хорошо у меня получается следить за ним. Как только приду, буду получать пиздюлей за прокол.
Выстрелы не
И чего он так долго тогда возился?
— Ты в порядке? – спросил я у него, продолжая сидеть за стеной, на всякий случай. Стоя на ногах и улыбаясь, кивнул мне, легкими, резкими нажатиями выкидывая пустые обоймы, дернув на себя пистолеты. (когда они у него появились? Заныкал наверно где-то у себя на теле). Сделал мелкий это, конечно, выразительно и изящно. Так как пистолеты были в двух руках, то он просто одним рывком выкинул дымящиеся обоймы.
— У тебя есть запасные... – выстрел…
Остановившись с протянутой ко мне рукой, посмотрел на меня искаженным взглядом. Медленно начал падать, как в немом кино. Секунды тянулись так долго, что я успел поймать каждый взгляд, каждое движение. А он продолжал падать, смотря вперед ничего не видящим взглядом. Глаза постепенно теряли блеск, тускнея. Изо рта и свежей раны одновременно брызнула кровь, медленно падая в воздухе, отражая в своих багровых стенках и дом, и меня, бледного и впавшего в ступор. Я не мог пошевелиться.
Внутри все словно оборвалось. Потом что-то шевельнулось, заставив тело двигаться так быстро, что меня это пугало. По венам с бешеной скоростью носился адреналин, заставляя сердце рваться наружу. Время, протекавшее так медленно и то, что творилось внутри – так контрастировали друг с другом. В висках глубоко и мощно застучало. Словно все старалось порваться.
Тут же понял, откуда прилетела пуля. Выстрелив в маленькое окно, услышал предсмертный стон. Не теряя больше ни секунды, подлетев к напарнику, схватил его тело. Прижал рану рукой. Прострелили живот. Из ранения устрашающе сочилась кровь. Мальчик судорожно дышал. Ему стоило больших усилий сделать очередной вдох и выдох. Из уголков его глаз скатились горячие слезы. Он застонал.
— Держись, — сквозь мои пальцы текла кровь, тонкими струями проливаясь на дорогу. — Все хорошо, — сдавил рану. Мальчика схватил озноб.
— Холодно… — слезно прошептал он. Я другой рукой сильней сжал его плечи, сам не понимая, зачем. Быть может, хотел таким образом согреть его. Черные лучи его глаз слились с фиолетовым цветом, создавая однотонный цвет. Хреново. Совсем.
— Смотри на меня, твою мать, – начал трясти его, пытаясь при помощи боли заставлять не терять сознание.
Но он реагировал на мои слова.
— Не спать! Ну, блять, смотри на меня, – сжал его до такой степени, что в руке заныло —Не засыпай, не бросай меня здесь, сука ты мелкая.
Появилась противная тошнота. Начал судорожно глотать. Глаза покрыла мутная мокрая пелена – Давай же, не отключайся… считай, придурок.
Как же я злился.
— Угу… — тяжело улыбнулся он, все больше слабея.
— Давай. Один… — начал я дрожащим голосом.
Тишина. Пытался говорить, как ни в чем не бывало. Но голос предательски дрожал. Он не среагировал.
— Эй! Не спи! – снова затряс его.
— Да, да… Один… — в полудреме подал слабый голос он.
— Молодец. Два! – уже срывался на крик я, делая акцент на цифрах.
— Два…— тихо, словно мое эхо повторил он, и прежде чем мои губы снова раскрылись, добавил, — Три… — и выдохнул.
Я с ужасом почувствовал, как его тело полностью обмякло в моих руках, а взгляд смотрел в мертвое небо. Веки закрывались, словно дверцы, скрывая за собой последние лучики света. Рука, в судорогах хватавшая мою руку, ослабила хватку, и теперь безвольно упала, и ее поймал асфальт.
– Эй! Эй, смотри на меня! Нико! Нико! – что было силы, заорал я. Реакции не было.
====== Потерянное время – смерть ======