Остаться в живых
Шрифт:
Тобела расстегнул «молнию» на синей спортивной сумке, отыскал бумажник, вынул водительское удостоверение. Он не сводил взгляда с лица автоинспектора, ища признаки обмана или предательства.
— Мпай…
— Мпайипели, — произнес Тобела.
— Это ваш мотоцикл, мистер Мпайипели?
Он понял, что происходит, и ему неудержимо захотелось расхохотаться. Оказывается, этот провинциальный автоинспектор понятия не имеет, что его ищут! Тобела выждал некоторое время. Окончательно расслабившись, он добродушно усмехнулся:
— Что
Инспектор рассмеялся вместе с ним. Тут они были наравне — два представителя среднего класса восхищаются дорогими игрушками богачей.
— Сколько стоит такая штучка?
— Больше девяноста тысяч.
Инспектор присвистнул сквозь зубы.
— Чей он?
— Моего босса. У него в Кейптауне мотосалон БМВ. — Тобеле снова стало весело. Сейчас все кончится, и он проснется под брезентовой покрышкой в кузове пикапа «эль камино». Не может быть, этого просто не может быть!
Автоинспектор вернул ему права:
— Когда я служил в Блумфонтейне, то ездил на «кавасаки». Семьдесят пять кубиков. Большой. Но здесь мне такого точно не дадут. — Он словно пытался укрепить возникшую между ними связь.
— А я езжу на «хонде-бенли».
— На ней можно сто лет ездить.
Оба поняли, что наступает момент истины, определяющий фактор зарождения дружбы. Ненадолго повисло неловкое молчание. Автоинспектор, как бы извиняясь, пожал плечами:
— Мне и впрямь следовало бы вас оштрафовать.
Черт, он больше не в силах сдерживаться!
— Знаю, — вот и все, что он сумел из себя выдавить.
— Лучше езжайте, пока я не передумал.
Возможно, он улыбнулся чуть шире, чем надо. Протянул руку:
— Спасибо!
Потом быстро отвернулся, сунул водительское удостоверение в бумажник, бумажник в сумку, сумку в багажный отсек.
— И не гоните так! — крикнул вдогонку автоинспектор. — Скорость убивает.
Он кивнул, надел шлем и натянул перчатки.
— Вам известно все, что знаю я, — сказала Янина Менц, но она лгала. — Я спланировала операцию, основываясь на показаниях Измаила Мохаммеда. Я завербовала Джонни Клейнтьеса. Одна я. Больше никто ничего не знал. Мы с ним вместе сфабриковали фальшивые сведения. Они фальшивые, но вполне правдоподобные, за это я ручаюсь. Клейнтьес связался с американцами. Они проявили интерес. Пригласили его в Лусаку. Он поехал, а потом ему домой позвонили.
— И его дочь наняла Мпайипели.
— Непредвиденное обстоятельство.
— Такое ли уж непредвиденное, Янина? По словам Моники, Джонни приходил к ней на работу за две недели до отъезда в Лусаку и сказал: если с ним что-то случится, пусть обратится к Мпайипели. Более того, на диске у него в сейфе лежала записка с номером телефона Мпайипели.
Тогда она поняла, на что намекает директор, и тиски, сжимавшие ее сердце, сжались еще сильнее.
— Он все знал.
Директор кивнул.
Янина продолжала соображать:
— Джонни
— Янина, он продал и нас, и американцев.
— Но почему, сэр?
— Что вам вообще известно о Джонни Клейнтьесе?
Она вскинула руки вверх:
— Я изучала его досье! Активист, ссыльный, член АНК, занимается компьютерами…
— Янина, Джонни — коммунист.
Она вскочила, подстрекаемая досадой и страхом:
— При всем к вам уважении, господин директор, ну и что?! Мы все были коммунистами, когда нам выгодно было принимать помощь стран Восточного блока. Где эти коммунисты сейчас? Наивные мечтатели! Они выведены за скобки, они больше не обладают существенным влиянием на правительство.
Она встала, положив ладони на столешницу, и увидела, что на лице зулуса отразилось отвращение. Когда он наконец ответил, голос его был тихим:
— Возможно, Джонни Клейнтьес и мечтатель, но именно вы вывели его за скобки.
— Не понимаю. — Янина подняла руки и отступила на шаг.
— Чего вы не понимаете, Янина?
— Сэр, — она медленно опустилась в кресло, — к кому он поехал? Кому он нас продал?
— Именно это нам с вами и предстоит выяснить.
— Но я ничего не понимаю. Коммунисты… Ведь никого не осталось. Их больше нет.
— Янина, вы рассуждаете слишком буквально. Подозреваю, что он руководствовался принципом: «враг моего врага — мой друг».
— Объясните, пожалуйста!
— Джонни всегда особенно ненавидел американцев.
Наконец перед ней забрезжил свет.
— Вы хотите сказать, что…
— Кого ЦРУ в настоящее время считает угрозой номер один?
— О боже! — воскликнула Янина.
За капитаном Мазибуко, который сидел под деревом, пришел чернокожий солдат в очках и с эполетами школы ВВС на плечах.
— Полковник просит капитана не медля прийти к нему.
Мазибуко вскочил.
— Они его взяли? — Он затрусил вперед, понимая, что от этого зависит будущее его отряда быстрого реагирования.
— Не думаю, капитан.
— Не думаете?
— Полковник сам вам все расскажет, капитан.
Мазибуко вбежал в здание. Полковник стоял у рации с микрофоном в руке.
— У нас там проблема.
— Что?
— У блокпоста возле поворота на Уиндсортон собрались тридцать девять «Ангелов ада» на мотоциклах. Они хотят проехать.
— Где находится поворот на Уиндсортон?
— В сорока пяти километрах к северу, на шоссе номер двенадцать.
— Дорога на Йоханнесбург?
Полковник кивнул.
— Гоните их вон! Пусть едут домой.
— Все не так просто.
— Почему?
— Они говорят, еще пятьдесят человек на подъезде. И когда они подъедут, то прорвутся. Если мы захотим их остановить, придется их перестрелять.
Тигр задумался, а потом вдруг сказал:
— Пропустите их!
— Вы уверены?