Остаться в живых

Мейер Деон

Все начал Купидон, который, как всегда, поддразнил:

— Вы, белые, не можете… — а закончилось все песней.

Пилот и второй пилот, оба бледнолицые как снег, грянули а капелла «Велосипед для двоих». Они пели слаженно и дружно.

— Господи, — произнес Купидон, когда они закончили и стихли бурные аплодисменты. — И где это вы, мать вашу, так научились петь?

— У нас в ВВС служат культурные люди, — важно ответил пилот.

— По сравнению с остальными частями наших вооруженных сил, — кивнул второй пилот.

— Это известно всем!

— Нет, серьезно, — не унимался Да

Коста. — Откуда что взялось?

— Когда проведешь достаточно времени в заварушках, открываешь в себе странные таланты.

— Неплохо, — признал Малыш Джо. — Для белых очень даже гармонично.

— Похвалил, называется, — буркнул пилот.

— А черные разве умеют петь? — спросил второй пилот.

— Конечно, — ответил Малыш Джо.

Так все и началось, потому что пилот потребовал:

— Докажи!

Малыш Джо Морока улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами. Откашлялся, вскинул голову, словно взнуздывая голосовые связки, и запел «Шошолоза». У него оказался чистый сильный баритон.

Тобела Мпайипели не слышал, о чем они говорили, но первая песня в исполнении летчиков долетела до его ушей. Не считая себя большим поклонником музыки, он, невзирая на обстоятельства, слушал их с удовольствием. А сейчас он услышал начало африканской песни и навострил уши. Он понял, что песня редкая.

Он слышал, как Малыш Джо выпевал мелодию — словно бросал вызов. Потом к нему присоединились еще два голоса. Песня волновала душу, будоражила и вместе с тем вселяла тоску. Купидон тоже стал подпевать; его тенор, высокий, словно флейта, то возвышался над остальными, то пропадал. Наконец, к поющим присоединился бас Звелитини, да так мягко, что четыре голоса стали бархатной подкладкой для мелодии Мороки. Голоса сплетались, взбегали то вверх, то вниз. Они пели не спеша, вдохновленные ритмами континента. Вокруг все стихло. Африканский вельд молча слушал песню. Африка раскрыла певцам свои объятия.

Звуки песни окрылили Тобелу, подняли его из-под моста и потянули наверх, к звездам; он представил, как черные, белые и коричневые в идеальной гармонии живут рядом. Музыка наполняла его душу, а в голове расцветали картинки идеального будущего.

Вдруг он понял и кое-что другое. Много лет он не знал о том, что творится у него в душе, куда он стремится на самом деле. Возможно, недоставало именно такого, как сейчас, настроя. Впервые за десять лет Тобела ощутил пуповину, которая тянула его назад, к корням, к истокам собственной жизни и жизни предков. Ему захотелось понять и познать себя.

Когда последняя нота замерла над саванной — слишком быстро! — настала такая тишина, как если бы на миг остановилось время.

Тобела с изумлением обнаружил, что глаза его полны слез.

Вернулись ночные звуки, тихие, уважительные, как если бы природа понимала, что не в силах сейчас соревноваться с певцами.

Не говоря ни слова, Малыш Джо Морока встал и отошел от вертолета.

По привычке он закинул за плечо пистолет-пулемет «хеклер-кох»-UMP и зашагал прочь.

Никто ничего не сказал. Все всё понимали.

Малыш Джо спустился к берегу. День у него выдался трудный, а сейчас ему хотелось продлить радостные мгновения, подольше сохранить в памяти пережитые им чувства. Он спустился

к реке, постоял, глядя на темную воду. Пистолет-пулемет, сейчас безобидный, болтался у него на спине. Стоять на одном месте не хотелось. Джо пошел к мосту, думая обо всем и в то же время ни о чем. Только что спетая песня еще звучала в нем — черт а хорошо! Как в детстве — бесцельно бродить в темноте под мостом. Глаза его отметили тусклый блеск выхлопной трубы из нержавеющей стали, но он ничего не понял, потому что блеск был какой-то чужеродный, он никак не был связан с этой ночью и музыкой. Джо поморгал, взглянул снова — и вдруг его озарило. Он сделал шаг, другой, блестящий предмет обрел очертания, форму. Джо различил бензобак, колесо, руль… Он схватился за оружие, но было поздно. Из темноты на него молниеносно надвинулась огромная тень, его во второй раз за день ударили плечом. Джо держал палец на предохранителе, и, когда он, изумленно выдохнув, неуклюже попятился назад, пистолет-пулемет дал очередь, выстрелив семь из девятнадцати патронов.

Пять пуль отскочили от стальных конструкций и бетонных свай. Две угодили в правое бедро Тобелы Мпайипели.

Тот, почувствовав боль, понял, что дело плохо. Они с Морокой покатились по крутому обрыву вниз, к воде. Он слышал крики остальных у вертолета, но сосредоточился на оружии — Малыш Джо был непредсказуем. Тобела навалился сверху, схватился за ствол, выхватил пистолет-пулемет, нашарил приклад, другой рукой схватил молодого солдата за горло. Наверху послышались голоса. Тобела прижал ствол к щеке Мороки.

— Я не хочу тебя убивать, — сказал он.

— Джо! — крикнул сверху Да Коста.

Морока боролся и вырывался. Ствол прижался плотнее, беглец давил на него.

— Ш-ш-ш! — прошипел беглец, и Малыш Джо подчинился, потому что куда этот парень денется, их шестеро против одного.

— Джо!

Мпайипели скатился с Мороки, крутанулся, схватил его за воротник, выставляя перед собой живым щитом.

— Давайте все успокоимся, — проговорил Тобела. Из-за адреналина ему казалось, что все происходит как в замедленной съемке. Штанина намокла, по ноге текла кровь.

— Господи, — произнес наверху Купидон.

Теперь они все увидели Малыша Джо с приставленным к голове стволом, а за ним — здоровяка.

— Бросайте оружие! — приказал Мпайипели. Из-за болевого шока и адреналина, бурлившего в крови, его трясло.

Солдаты стояли молча.

— Убейте его! — сказал Малыш Джо.

— Никто не пострадает, — сказал Тобела.

— Убейте гада! — прокричал Джо.

— Погоди, — сказал Да Коста.

— Бросайте! — повторил Тобела.

— Да застрели ты его! — взмолился Малыш Джо.

Во второй раз он не сможет вынести гнева Тигра Мазибуко, с него хватит унижения. Он извивался и вырывался. Тобела Мпайипели ударил его прикладом в затылок, туда, где находятся нервные окончания, и колени у Джо подогнулись, но рука беглеца обхватила его за горло и вздернула вверх.

— Считаю до десяти, — сказал Мпайипели. — Все оружие должно лежать на траве! — Голос его был хриплым и грубым. Он дошел до края. В то же время мысли его крутились вокруг вертолета. Где пилот? И у кого рация? Успели ли они вызвать подкрепление?