Оставь свои чувства дома
Шрифт:
– Он звонил тебе в пятницу вечером?
– Он сказал, что не заметил, насколько поздно это произошло, и я ему верю. Мы поговорили, как будто по-дружески, и я подумала:
– Эй, а может быть, он не так уж и плох, в конце концов.
Но потом, когда я пришла в офис, он такой:
– Дарья, не говори о фильмах на работе, - говорю я, стараясь передразнивать голос Александра.
– Дарья, делай это профессионально. Дарья… Дарья...
– Я стискиваю зубы.
– Просто то, как он произносит мое имя, похоже на скрежет гвоздей по классной доске. И ты бы слышала, как он разговаривает со стажерами!
– Подожди, стоп.
– Таня поднимает руку.
– Ты сказала ему, что была голой?
– Я упомянула, что только что приняла душ, а потом услышала, как зазвонил мой телефон, и испугалась, что это кто-то звонит с плохими новостями.
– Я все еще не понимаю, как это предшествует тому, чтобы сказать ему, что ты голая. Ты надеялась, что он тоже снимет свою одежду?
– Если бы он это и сделал, то я бы все равно не узнала.
– Я тяжело вздохнула.
– Он сбивает с толку, и мне это не нравится. Потому что он мне не нравится.
– Ты говоришь так, словно он очень горячий и ты этим обеспокоена.
Я корчу гримасу и качаю головой.
– Мамочка?
– меня зовет Полина.
– Что значит «горячий» и «обеспокоена»?
Я прищуриваюсь, глядя на Таню, а она еле сдерживает смех.
– Это значит, что чай был горячий, и я этим обеспокоена, - выпаливаю я.
Таня открывает холодильник и достает бутылку красного вина.
– Ну, ты довольно расстроена.
– Конечно, в какой-то степени это так.
– И это не имеет никакого отношения к твоему желанию нравиться всем?
Она ставит бутылку вина на свой маленький столик-островок и смотрит прямо мне в глаза.
– Я не хочу всем нравиться.
Таня приподнимает бровь и поджимает губы.
– М-м-м.
– Прекрасно, я счастлива знать, что нравлюсь многим людям. Я довольно приятный человек, если сама так говорю. Так что не имеет смысла, почему я не нравлюсь Алексу. Что я ему такого сделала?
– Милая, успокойся. Этот парень - негодяй. Никаких «если», «и» или «но» по этому поводу. Нет никакой предыстории, никаких причин для того, чтобы он огрызался и был негодяем.
– Может быть, ты и права.
– Я сокрушенно вздыхаю, не уверенная, готова ли в это поверить.
– Это хорошая работа. Я зарабатываю больше, чем раньше, я получаю льготы, и у меня отличная машина, на которой я могу ездить. Алекс может ненавидеть меня сколько угодно, и я собираюсь возненавидеть его в ответ.
Таня смеется:
– Ладно. Это зрелый ответ на сложившуюся ситуацию.
– Спасибо.
– Я вздергиваю подбородок, пытаясь выглядеть самодовольной.
– Я взрослая. Но на самом деле… Я собираюсь делать свою работу. Нам не обязательно быть друзьями, и он может сколько угодно меня не любить. Я хороший помощник, так что я просто сосредоточусь на работе и ни на чем другом.
– Вот и хорошо. Это все равно временно, - напоминает она мне.
– Хочешь вина?
– Выпью капельку, я же за рулем.
Она наливает вино, и мы идем в гостиную. Я делаю маленький глоток и ставлю свой бокал на журнальный столик. Я вклиниваюсь между Полиной и Викой, сажая по одной на каждую коленку. Когда-нибудь
– Расскажите мне о своем дне, - пытаюсь я снова.
– Это было весело, - говорит Вика, что вызывает улыбку у Тани.
– У нас есть центры!
– О, это звучит забавно! Что же это за центры такие?
– Я не помню их всех, но компьютерный центр - мой любимый!
– Конечно, это так, - смеюсь я и целую ее в макушку. Полина продолжает рассказывать мне о девочке по имени Лиза из их класса, с которой они играли на перемене, и о том, как весело было сидеть в столовой.
– Большинство детей покупают обед каждый день?
– спрашиваю я Таню. Я хочу быть уверена, что моих детей научат не беспокоиться о том, чтобы быть в толпе, и что они уверенно себя чувствуют в обществе. Но я также осознаю, насколько важно вписываться в компанию детей школьного возраста.
– Да, - уверяет она меня.
– Еда здесь вкусная. Реально хорошая. Большинство учителей тоже обедают там каждый день.
– Что, это приготовлено каким-то знаменитым шеф-поваром?
– Я шучу.
– Да, - серьезно отвечает она.
– Черт возьми. Мне нужно как-нибудь пообедать с вами, девочки, и попробовать эту еду.
Они обе думают, что это было бы самой крутой вещью в мире, и я целую их обоих. Вскоре после этого приносят пиццу, и, поев, мы собираемся уходить.
Как и ожидалось, девочки протестуют, и приходится немного повозиться, чтобы вытащить их из гостей. В конце концов мне приходится выносить Полину, пока она плачет, а Вика, наблюдая за своей сестрой, испытывает искушение тоже закатить истерику. Я одариваю ее своим материнским взглядом, предостерегая ее не делать этого. Слава богу, она решает, что лучше не искушать меня. Это был чертовски долгий день.
Я делаю все возможное, чтобы избежать всего что не касается работы, на следующий день. Единственные слова, которыми мы обменялись, касались проектов, когда у него следующая встреча и кто звонил по телефону.
Я закончила свою работу точно вовремя и вышла из офиса в 18:03. Алекс все еще был в офисе с закрытой дверью, и у меня такое ощущение, что он почти всегда допоздна засиживается на работе, хотя и сказал, что это не так. Но это не имеет значения.
Он не избегает трагической семейной жизни, погружаясь в работу. У него нет давно потерянной возлюбленной или чего-то хотя бы отдаленно интересного. Он просто мой самоуверенный начальник, и первый день обращения с ним как ни с кем иным удался.
Папа сегодня забрал девочек из школы и привез их к нам домой. Когда я вошла внутрь, еда уже была готова, и у нас был приятный скромный семейный ужин. Он приготовил знаменитый мамин салат, и мы говорили о ней на протяжении всего ужина.
Девочки пусть и не встречались со своей бабушкой лично, но они наверняка многое запомнили о ней из историй, которые мы рассказываем.
Среда была похожей, и в четверг все было спокойно. Вставать ни свет ни заря, шататься по квартире, приводя себя в порядок, готовить завтрак для девочек и бороться с ними, чтобы они встали с постели.