Оставить на память
Шрифт:
Вот почему, уложив Марго спать, она вышла из спальни с таким озадаченным видом. Она обо всём догадалась. Поняла, почему он встал на их защиту.
— Я никогда ни за что не упрекну тебя, мой дорогой, — она провела рукой по его щеке, — какое бы решение ты не принял. Особенно, если это касается твоих близких. Мне нравится Марта, но я чувствовала, что она не твой человек. Но это был твой выбор и я приняла его. А здесь тебе даже не нужно моё одобрение.
Она поднялась из-за стола и задвинула стул.
— Поспишь сегодня на диване в гостиной.
Мардж
Стоило Генри положить голову на подушку, как он стал быстро проваливаться в сон. Голова была совершенно пуста, будто решились сами собой многочисленные вопросы. Тед преданно устроился рядом с диваном и Войт положил на его широкую голову свою руку, пропустив через пальцы шерсть. А через минуту провалился в тяжёлый сон.
Его разбудил самый лучший запах детства.
Сдобные булочки.
Когда Генри был маленьким, этот аромат по выходным наполнял весь дом. И он, вскочив с постели, нёсся скорее на кухню, чтобы закинуть себе в рот ещё тёплую сдобу и запить холодным молоком. А ещё непременно получить от матери подзатыльник за то, что взял выпечку без разрешения, не умывшись и не почистив зубы. Но оно того стоило.
Только сейчас к тёплому аромату примешались голоса. Весёлые женские голоса, в которых сквозил смех и доброта, слышались из кухни.
— А теперь добавь немного изюма и снова замешай, — узнал он голос матери. — Добавь немного муки. Хорошо. Отлично получается.
И раздался самый прекрасный смех на свете.
"Ника"! — Генри распахнул глаза и увидел, что утро давно наступило. Мардж открыла занавески и теперь солнце приветливо светило в окна.
Он поднялся. Шея и колени затекли. Всё-таки диван не самая лучшая постель, особенно, если по росту он совсем не подходит. Потирая шею, Войт прошёл на кухню. За столом царила настоящая мучная вакханалия. Весь стол был в муке и тесте.
Его мать складывала на противень ещё сырые булочки. Ника рядом замешивала тесто. Её волосы были собраны высоко, открывая тонкую шею, лицо измазано в муке, а платье, не смотря на то, что было укрыто фартуком, тоже испачкалось. Но её счастливая улыбка говорила о том, что её совсем не волновал внешний вид.
Марго была здесь же, сидела за столом. Стул был для неё недостаточно высок — виднелась одна голова. Она с удовольствием жевала свежую сдобу с изюмом и смотрела, как Мардж сворачивает тесто в рогалики. А ещё незаметно отщипывала от своей булочки кусочки и давала засевшему под столом Теду.
— Всем доброе утро, — произнёс Войт, зачарованный этим видом. Все трое обернули в нему свои взгляды.
— Ну наконец-то проснулся, — заворчала его мать. — Мы уже как час на ногах, соня.
Ника ласково ему улыбнулась и одними губами прошептала "Привет". Генри едва сдержался от желания подхватить её на руки и расцеловать в
— Мам, ты что, заставляешь гостей готовить?
— О нет, — ответила за Мардж Ника. — Я увидела как твоя мама замешивает тесто и… попросила её меня научить. — Обе женщины заговорщицки переглянулись и засмеялись. Девушка развела руками и пояснила. — Я не умею печь. Вот.
— А блинчики? — подала голос Марго.
— Ну, только это, да.
— Я бы поел твоих блинчиков, — Войт посмотрел на Нику так, будто за этой неприметной фразой он подразумевал что-то совсем неприличное. И с удовольствие заметил как она покраснела.
— Может, в следующий раз? — Ника облизнула губы и отвела взгляд, сосредоточившись на тесте, которое раскатывала.
Марго ввиду своей невинности не заметила, как эти двое буквально источали взаимное притяжение. Зато это хорошо уловила Мардж. Она поглядывала на сына и эту русскую девушку и у неё не осталось ни малейшего сомнения, что эти двое испытывают друг к другу.
Ей понравилась Ника. От Марты, очень независимой и современной девушки, Нику отличало внутренняя простота. Мардж не знала в каких условиях росла девушка, но вряд ли в таких же как и Генри. Она наверняка не знала тяжёлого труда и, раз уж она не умела даже печь, скорее всего не нуждалась в таком навыке. Но та лёгкость, с которой она попросила научить её делать сдобу, мгновенно подкупила миссис Войт. Да, Ника не привыкла к готовке, но с удовольствием перенимала знание, не боялась испачкаться и с радостью сама замешивала тесто. У них даже получился неплохой тандем. Мардж руководила её действиями, а Ника всё послушно исполняла.
От жены Генри такого ждать не приходилось. Марта не была сторонницей традиционных взглядов на семью, где роль женщины сводилась к обслуге, и редко готовила сама. А уж в гостях у свекрови от неё и вовсе было не дождаться помощи на кухне. Это не делало её хуже. Генри ведь не был беспомощным, чтобы жениться только ради стирки и готовки. Но та теплота, которая возникла между Мардж и Никой, пока они просто готовили, шутили и переговаривались, теплом разливалась по сердцу матери Войта.
Генри по привычке потянулся к тарелке, но тут же получил по рукам.
— Вместе со всеми, — погрозила ему мать, при этом улыбаясь.
— Почему тогда Марго можно?
Вместо ответа Мардж наклонилась к малышке и поцеловала её в щёку.
— Потому что она самый чудесный ребёнок на свете, — повернулась она к сыну. — А ты иди умойся для начала, — и строго указала ему на дверь. Как послушный сын Генри отправился в ванную.
Он чувствовал, как атмосфера в доме стал совершенно иной, чем когда он приезжал сюда с женой. Какая-то непосредственность и искренность царила сейчас в кухне. Он даже не помнил чего-то подобного в своём детстве. Будто благословение опустилось на них всех. Войт совершенно забыл обо всём, что беспокоило его вчера. Сейчас его волновал только его пустой желудок и невозможность прикоснуться к Нике при матери.