Оставить на память
Шрифт:
— Ты винишь меня в том, что меня не было рядом?
— Нет-нет, — поспешила успокоить его Ника. — Просто ты провёл в ней всего лишь несколько часов и не сталкивался с чем-то по-настоящему серьёзным. Вроде как не спать по ночам из-за того, что у неё режется зубик или колики в животе, переживать, что не сбивается температура или она устраивает истерики на ровном месте. Подгузники, стирка, готовка, уборка — и это только крохотная часть. Через полгода как она родилась, я устроилась в одно бюро на удалёнку и просто разрывалась между работой и Марго. Даже плохо помню, как справлялась. Память будто швейцарский сыр — сплошные
— А твоя подруга? Анна. Она не помогала?
— Она замечательная и была готова помогать нам как материально так и с воспитанием. — Ника усмехнулась, вспоминая как в то время Аня снова сошлась с Павлом. Правда, в этот раз они продержались чуть больше трёх месяцев, чтобы ещё через год снова сойтись уже на семь месяцев. — Но у неё была своя личная жизнь, работа. Я сама настояла, чтобы переехать в свою квартиру и жить отдельно от неё.
— Ника, — позвал Генри. Все её слова отдавались в нём с болью от той невозможности откатить время назад и пережить по-другому их жизни. — Мне жаль. Жаль, что меня не было рядом с вами, жаль, что тебе прошлось одной пройти через все препятствия, жаль, что у тебя не было той поддержки, которой ты заслуживаешь. Если бы это было в моих силах, я бы отдал дьяволу свою душу, только чтобы всё изменить.
— Я бы тоже… хотела, чтобы ты был рядом, — почти прошептала Ника. — Видел бы ты её совсем крохой… — Она мечтательно вздохнула и нежно поцеловала спящую дочь в макушку. — Такое сильное чувство, когда ты смотришь на неё — всё внутри сжимается от любви и разрывается как фейерверк.
— Может, в следующий раз я это увижу? — голос Генри дрогнул, когда он посмотрел на неё. Что промелькнуло в его взгляде? Сожаление? Надежда?
"Любовь"?
Ника чувствовала, как краснеет. Войт отвернулся, следя за дорогой и не заметил, с какой надеждой она смотрела на него. Может, всё-таки ей показалось? Генри говорил о своих чувствах, но только тех, что касались его дочери. Но что тогда значил поцелуй всего несколько часов назад? Он никак не касался Марго. Он затрагивал только их двоих.
Ника закусила губу, пробуя уловить в движениях Войта хоть малейший намёк на её подозрения. Но он смотрел вперёд и выражение его лица было трудно разглядеть.
Глава 19
BMW Генри завернул в тихую деревню. Время было позднее, и без того пустынные обычно улочки совсем обезлюдели. Лишь фонари холодным светом освещали тёмные проулки. Если бы не горящие окна коттеджей, можно было бы решить, что в деревне и вовсе никто не живёт.
Ника осматривала улицы сквозь окно авто и это место казалось ей таинственным, как из страшных сказок. Каменные мостовые и заборы вышли будто прямиком из легенд о средневековье. Если бы из-за поворота на них выскочил всадник в латах, она бы даже не удивилась.
Они проехали мимо единственного места, которое казалось живым — паб в побеленном двухэтажном здании, где рядом со входом посмеивались парочка мужчин с опустевшими кружками пива. Но Генри продолжал рулить, пока они не выехали с улиц за пределы деревни.
— Разве нам не сюда? — спросила Ника.
— Да, но дом стоит немного в отдалении, — ответил Генри. — Место тихое и неприметное с большой дороги. Если не знать, что здесь кто-то живёт, можно проехать
Они свернули налево на просёлочную дорогу. Здесь было темно и только фары машины освещали её. Проехав небольшой лесок они оказались на опушке, где стоял небольшой коттедж, старый, но на вид довольно крепкий. Окна и здесь приветливо горели, а двор освещался уличным фонарём.
Генри притормозил возле входа и заметил, как на первом этаже дрогнула занавеска кухонного окна. Пару мгновений спустя дверь на крыльце распахнулась и на пороге показалась женщина. Невысокая и чуть полноватая, с накинутой на плечи шалью, она выскочила на улицу в домашних тапочках и с широкой улыбкой раскрыла свои объятия:
— Генри! Вот это сюрприз!
Войт обнял её, согнувшись чуть ли не вдвое, и легко приподнял над землёй, чем вызвал искренний смех у женщины. Из дверей вдруг выскочил лохматый зверь и бросился прямо в ноги Генри, чуть не сбив его.
— Тед! Привет-привет, — Войт опустился перед псом и трепал ему уши, пока акита прыгал вокруг него, пытаясь лизнуть в лицо.
Ника сразу узнала собаку. Правда, Тед стал чуть больше, чем она помнила. Значит, Генри привёз её к своей матери. К бабушке Марго. Сердце её забилось быстрее. Станет ли Генри говорить, кто они такие и по какой причине он привёз их сюда. Она не решалась показаться, из машины наблюдая за встречей матери и сына.
Генри привстал и начал что-то быстро говорить, показывая на машину. Значит, всё-таки решил как-то объяснить своей матери их присутствие. Женщина сначала с удивлением, а потом с недоверием смотрела то на сына то на машину, пытаясь разглядеть сидящих внутри пассажиров. Затем лицо её смягчилось и она кивнула, слегка улыбнувшись.
Войт прошёл в автомобилю и открыл дверь со стороны Ники, подавая руку.
— Что ты ей сказал? — спросила Ника.
— Не беспокойся, я сказал, что ты нуждаешься в помощи. Вы останетесь здесь на пару дней, пока я не подыщу более безопасное место. Она не против.
Ника набрала в грудь воздуха и прежде чем взяться за руку Генри, взяла на руки всё ещё посапывающую Марго. Когда она оказалась на улице, Тед тут же подскочил к ней, кружась под ногами и повиливая хвостом. Удивительно, но он узнал её по прошествии стольких лет. Ника одной рукой погладила пса по голове и тот послушно сел.
— Мама, это Ника и Марго, — Генри подвёл девушку к крыльцу, — а это моя мама Маргарет.
— Зовите меня Мардж, как Мардж Симпсон, — женщина добродушно рассмеялась. Вокруг её глаз тут же проступили морщинки. Такие же были и у Генри, когда он улыбался. У неё была короткая стрижка "боб", на тёмных волосах проступала элегантная седина, совсем как у её сына, но глаза были карими, такими тёплыми, как и её искренняя улыбка. — Проходите внутрь, я как раз сделала яблочный пирог.
Внутри было тепло и пахло выпечкой. На миг Нике показалось, что она вновь оказалась в доме своей бабушки. Дом был отделан деревом, потолок подпирали широкие балки, вязанные ковры и скатерти украшали комнату, а на окнах висели премилые ситцевые занавески в мелкий цветочек. Правда, потолки здесь были низкими и Генри приходилось пригибаться, чтобы пройти в проём дверей.
— Знаю, уже поздно, но я люблю печь на ночь глядя, — продолжала Мардж. — Но, сначала, думаю, нужно уложить малышку. Пойдём, — и она махнула рукой, приглашая Нику за собой.