Оставьте тело вне войны

Шемякин Сергей Анатольевич

Пулемёты наших танков лупили, не переставая, заставив пехоту тут же залечь. Пограничники стрелять не стали, поскольку приказа на открытие огня не было. Хотя расстояние в метров триста уже позволяло достать залёгшие фигуры.

— Винтовками, прицельно, выбивать пехоту вблизи танков, — крикнул сверху лейтенант. Застучали в разнобой винтовки. Немцы начали расползаться подальше от русских танков. Танкисты на залёгшую пехоту не поехали, а снова открыли огонь по подбитым штурмовым орудиям немцев. Замысел их лейтенант понял, когда самоходка, за которой прятался уцелевший враг, взорвалась и чадно загорелась. Но сверху лейтенант прекрасно видел, как немецкое штурмовое орудие, пользуясь дымом,

начало выползать из-за горевшего собрата и всё-таки выбрало момент и всадило бронебойный снаряд в один из танков. Нашим ребятам повезло, снаряд от башни ушёл рикошетом, сверкнув красным светляком. Тут же два танка выстрелили, и последнее штурмовое орудие Штуг-3 загорелось. Танки добавили ещё пяток осколочных по пехоте и демонстративно направились к городку, постреливая из пушек, развернув башни. "Смотрите мол, куда лезете". Немцы, надо отметить, нигде не лежали кучно, а были рассредоточены метров на пять друг от друга. И снаряды особого вреда не наносили, убивая одного, двух. Пограничники со своего холма настреляли не меньше, чем танкисты. Танки зашли в городок и подкатили к комендатуре.

— Эй, лейтенант, — прокричал высунувшийся из люка танкист, — собирай своих людей и на броню! У меня приказ эвакуировать всех раненых и живых!

Суровцов скомандовал, и люди полезли на танки. Старшина, успел забросить цинк патронов и пол ящика оставшихся гранат. Гранаты тут же раздал бойцам, а на ящик сел сам. Тронулись. Только успели выехать из городка, как немцы начали обстрел артиллерией. Били прицельно по комендатуре. И когда танки ушли в лощину, над холмом уже поднимался чёрный дым.

Капитан Телегин посмотрел третий раз на часы. Стрелка показывала четыре пятнадцать, когда над головой раздался рокот самолётных моторов. Самолёты с земли были видны хорошо. Если внизу ещё царила ночь, то на высоте вступал в свои права рассвет, подсвечивая робкими лучами плывущие высоко в небе бомбардировщики.

— Расчёт, к бою! — подал команду комбат и сам направился к орудию. Все бойцы поспали не меньше четырёх часов, да и днём изрядно отдохнули, выполнив перед этим всё, что приказал командир. Имели три замаскированных щели, четыре окопа, прекрасно оборудованную ложную позицию, с установленным вместо орудия передком и отлично замаскированную гаубицу. Пулемёт комбат оставил лейтенанту Егорову, ему он был нужнее. В укреплениях там был разрыв из-за недостроенных дотов. Капитан, конечно, понимал, что без пехотного прикрытия орудия захватит любая прорвавшаяся рота, но тут уж, как жребий ляжет. Комбат очень рассчитывал на сержантов. Те служили уже несколько лет и с орудиями управлялись великолепно. По крайней мере, дотам укрепрайонов они удержаться помогут. Связь с трёх орудий, к ближайшим бетонным казематам провели, и теперь оттуда смогут при необходимости корректировать огонь.

В четыре тридцать немецкая артиллерия обрушила султаны разрывов на пограничников и русские укрепления. Первую батарею Телегин выбил сразу, не пришлось даже двигать гаубицу. Пристрелочный снаряд попал прямо в центр линии немецких орудий. Дали пять беглым, а затем доработали по краям, заставив немецкую батарею замолчать. На всё ушло три минуты. Потом расчёт дружно взялся разворачивать орудие на новую цель. Вторую батарею было не видно, но получив координаты от Хранителя, комбат не сомневался, что лощинку эту накроет.

Комбат наблюдал в бинокль, как над тем местом, где должна была находиться 105-миллиметровая немецкая батарея, после выстрелов вспыхивали красные всполохи. Первый снаряд его гаубицы прошёл мимо цели. Телегин увидел разрыв. Если бы снаряд попал в лощину, разрыва бы он не увидел. Дав команду на смену прицела, Телегин снова скомандовал: — Огонь!

Только третий снаряд нырнул куда надо. Немцы тоже засекли орудие и начали пристрелку. В ста метрах начали рваться первые снаряды. Бойцы упрямо работали, загоняя заряды в гаубицу. Комбат, нащупав лощину, уже больше её не выпускал. Поскольку складка местности не была параллельна линии границы, приходилось менять данные, как по направлению, так и по дальности. Восьмой снаряд принёс им удачу. На немецкой стороне вспухло яркое облако взрыва, видно попали в артсклад или машину со снарядами. Расчёт закричал: — УРА! и задвигался ещё быстрее. Выпустив ещё пяток снарядов, орудие смолкло. В том месте, где должна была быть батарея, что-то горело, но поручиться, что все орудия уничтожены Телегин не мог. Сейчас бы корректировщика, да где же его взять?

— Хранитель Глеб, это Телегин, помоги! — прокричал он наудачу. Через минуту в голове раздался голос:

— Что хотел, комбат?

— Корректировщика нет, не знаю, угробил я вторую батарею или нет?!

— Секундочку, — сказал ему Глеб, поднимаясь вверх над границей. — Два орудия подбил, а два сейчас будут менять позицию. Стрельни-ка разок.

Телегин стрельнул.

— Влево двести дальше тридцать — указал ему корректировку сержант.

Гаубица опять бухнула. Немецкий тягач разнесло.

— Хорошо попал в тягач прямо, теперь не уйдут. Туда же ещё один!

Следующий снаряд попал в немецкую гаубицу.

— В яблочко, — прокомментировал Глеб. — Вправо семьдесят, ближе десять, — дал он новую установку.

Орудие снова рявкнуло.

— Молодца! Сам, поди, видишь!

Да, капитан видел новое зарево, поднявшееся над тем местом, куда он стрелял.

— Тягач взорвался и горит, орудие перевёрнуто, прокомментировал сержант. О, и немчура зашевелилась! Давай по пехоте. Ближе тысяча, вправо пятьдесят.

— Готов, — отозвался Телегин, поменяв прицел.

— Попал ты удачно, комбат, прямо в лощинку, где они накапливались. Сейчас бы там картечью пригладить.

Телегин сделал пересчёт и приказал зарядить картечью. Гаубица выстрелила один раз и второй. Лощину вымело картечью метров на двести.

— Немцы в атаку пошли, — пояснил сверху сержант. — И на пулемёты наткнулись. Залегли. Колонна машин появилась с пехотой в двух километрах. Но орудие надо развернуть влево на десять градусов, тогда как раз в створе будут. Видно второй эшелон подвозят.

Телегин начал командовать и бойцы стали разворачивать гаубицу.

— Дистанция тысяча шестьсот, огонь, — скомандовал Ткачёв.

— Везёт тебе комбат — прямо в головную машину! — прокомментировал Глеб удачный выстрел. — Колонна встала по прямой, вытянувшись на пятьсот метров.

"Ещё бы не везло, при таком корректировщике!"

Расчёт заработал как сумасшедший. Гаубица бухала, засыпая колонну картечью. Комбат лишь изредка вводил поправки по дальности.

— Всё, хватит, — остановил артиллеристов Глеб. — Что ж, Николой Кузьмич, поздравляю вас с уничтожением двух батарей и батальона немецкой пехоты. Удачи вам и всем вашим бойцам!

Хранитель перекрестил расчёт, и все увидели появившуюся в воздухе руку и засветившийся крест!

— Товарищ капитан, это что? — спросил сержант, ткнув в медленно тающий знак.

— Это ребята, нас ангел-хранитель благословил. Хранитель нашей дивизии. Пожелал всем удачи! За уничтожение двух артиллерийских батарей и батальона гитлеровской пехоты вынес нам благодарность!

Бойцы подобрались и по кивку сержанта негромко, но внятно прокричали: — Служим трудовому народу!

— Хорошо служите, товарищи красноармейцы! — сказал комбат. — А теперь, пустые снарядные ящики складировать на ложной позиции, орудие замаскировать тщательней.