Оставьте тело вне войны

Шемякин Сергей Анатольевич

Львовский выступ прикрывали четыре укрепрайона: Владимир-Волынский N2, Каменка-Струмиловский N4, Рава-Русский N 6, Перемышльский N8. Имелся ещё Ковельский укрепрайон N9, но он еще строился и многоэтажных бетонных дотов не имел, только дзоты. Между всеми укрепрайонами имелись значительные промежутки в несколько километров, которые должны были закрываться частями прикрытия границы. Собственно УРы и не предназначались для отражения наступления противника, они предназначались для поддержки обороняющихся частей на наиболее важных направлениях. На вооружении дотов стояло как пулемётное, так и пушечное вооружение. Массивные железобетонные сооружения, заглубленные в землю на два, а то и на три этажа, взять было довольно сложно, при наличии в них гарнизона и боеприпасов. Сто пяти миллиметровые немецкие гаубицы их не брали. Только при стрельбе прямой наводкой при попадании в амбразуру артиллерия могла нанести какой-то вред. Авиация — только очень крупными бомбами. Пехота — после установки мощного заряда взрывчатки специальными штурмовыми группами. Маленькая автономная крепость — вот что такое

дот. И таких дотов в каждом УРе насчитывалось свыше девяноста, только в Струмиловском было чуть меньше — восемьдесят четыре.

Глеб спикировал на танковую колонну и проник в первый танк. Это был Т-2. Убить водителя удалось секунд за двадцать. Танк повело и развернуло поперёк дороги. Колонна встала.

— Курт, ты чего? Вправо давай! — прокричал лейтенант в ТПУ, толкнув механика-водителя в правое плечо.

— В обмороке, наверное, выдвинул свою версию радист.

— Какой обморок, он ехал первым с открытым люком, продувать должно!

— Всё равно жарко, — упрямо сказал радист, сдвинув шлем и вытирая со лба пот.

— Покинуть машину! — приказал лейтенант.

Минуты две извлекали из люка Курта.

— По-моему он преставился, герр лейтенант, — сказал наводчик, подняв веки и пытаясь нащупать пульс у танкиста, посаженного на землю.

— Тело на броню! — скомандовал командир танка.

Пока грузили тело, подбежал оберлейтенант, командир роты.

— Что случилось, Рудольф?

— Механик водитель умер! Сердце, наверное. Разрешите продолжать движение?

— Да, давайте! Мы и так уже задержали колонну на пять минут.

Командир танка забрался на место механика-водителя. Тронуть танк с места Ткач ему не дал. Лейтенант лишь охнул, схватившись за сердце, и умер. Экипаж шустро полез из танка. Командир роты растерянно замер.

Сержант поднялся вверх. Пыль осела, или её сдуло слабеньким ветерком. Колонна была как на ладони, грозная, ощетинившаяся пушками и пулемётами.

"А это я их удачно остановил, — подумал Глеб. — Отсюда им и деться некуда, никуда не расползутся". Шоссе пересекало болотистую низину, и было поднято над поверхностью минимум на метр. С трудом объезжая танки, подъехала легковая машина.

К машине подскочил командир роты.

— Герр оберст! По непонятной причине скончался механик-водитель и командир танка лейтенант Рихтер, попытавшийся его заменить. Экипаж покинул машину.

— Так, — сказал полковник, вылезая из машины. Он подошёл к танку, заглянул в открытый люк механика-водителя, увидел лейтенанта, державшегося за сердце.

— Запаха никакого не почувствовали?

Командир роты вопросительно посмотрел на оставшийся экипаж.

— Никак нет! Герр оберст! — дружно прокричали танкисты.

— Машину стащить или столкнуть в сторону, если не получится объехать, значит столкнуть с полотна шоссе. Тела оставить на месте. Я пришлю медиков, они постараются выяснить причину. Механика водителя следующего танка, одеть в противогаз, если проедет нормально, то всех в колонне одеть в противогазы. Времени вам на всё это оберлейтенант — десять минут!

— Слушаюсь, герр полковник!

Легковая машина отъехала. Командир роты распорядился снять тело Курта Зелински с брони. Приказал механику следующего танка надеть противогаз, и "тройка", развернув башню, тихонько подъехала и начала пытаться столкнуть неудачливого собрата с полотна дороги. Задачу себе они усложнили, пытаясь столкнуть танк задом, чтобы потом было легче вытащить. Железо скрипело и трещало, но дело успешно двигалось.

Глеб вышел на связь с Музыченко:

— Какое решение по этой танковой колонне, Иван Николаевич?

— Самолёты уже в воздухе! Сначала наши отбомбят, потом авиация из пятой армии, второй волной. Мы то, готовились плановый налет днем делать, а они планировали только к вечеру.

— Прикрытие будет?

— Да, очень мощное.

Глебу больше убивать танкистов не пришлось. Со стороны солнца зашло три десятка наших истребителей. Зашли эскадрильями, этажеркой, на разных высотах. Тут же столкнули вниз четвёрку мессершмитов, пасущуюся сверху и начали пикировать на шестёрку, барражирующую над колонной. Атака прошла удачно, сразу вспыхнуло три немецких самолёта. Сержант поднялся повыше, воздушного боя он не понимал, и подставляться под очередь не собирался. Подумав, вообще вышел в астрал, сделав себе окно для наблюдения. Немецкие лётчики тоже показали свою выучку, подбив три наших И-16. Один сгорел и пилот не прыгнул, два других, подбитых перетянули на нашу сторону. Когда у немцев подбили ещё парочку, то оставшиеся, развернулись и начали удирать. "Горючее, наверное, кончается" — подумал сержант. Одна эскадрилья тут же прошлась над колонной, и, достигнув её хвоста, выпустила реактивные снаряды. Прошлась пулемётами, а затем полезла вверх и заняла позицию, прикрывая подошедшие бомбардировщики, которых тоже сопровождала десятка истребителей.

"Да, прикрытие действительно мощное, — подумал сержант, — больше полка!" Истребители быстро подавили малокалиберные зенитки, шедшие в танковой колонне, и бомбёры взялись за дело. Глеб не знал, что ни пятая, ни шестая армия не имела бомбардировочной авиации. Штурмовой 66-й авиационный полк, из состава 15-й авиационной дивизии, имел на вооружении всего пять штурмовиков ИЛ-2. Они только начали поступать с заводов. Основную массу самолётов составляли истребители И-15, И-16, И-153. Имелись, правда, и новые скоростные истребители МИГ-3, только введённые в строй и слабо освоенные пилотами. Налёт на них составлял от четырёх до восьми часов. Для штурмовки наземных целей самыми пригодными были "Чайки" — истребители И-153. Они могли нести до восьми

реактивных снарядов и двести килограмм бомб. МИГ-3, хоть и могли нести ту же бомбовую нагрузку, имели крупнокалиберные пулемёты и шесть РС, но, имея более высокую скорость, выполняли бомбометание гораздо хуже. Фактически, ни пятая, ни шестая армия не имела достойных средств для воздействия на наземного противника. Бомбардировочная авиация сидела от линии фронта достаточно далеко и командармам не подчинялась. А вот в подчинении командарма двадцать шесть, генерала Костенко, такой полк имелся — 86-й бомбардировочный, укомплектованный бомбардировщиками СБ-2 и ПЕ-2. Полк, присланный на помощь соседям. Именно скоростные бомбардировщики СБ-2 наносили удар. Двадцать два самолета несли полную загрузку в шестьсот килограмм. Они сделали три захода, держась на высоте шестьсот метров, сбрасывая каждый раз по две стокилограммовых бомбы. Заходили они вдоль колонны и бомбили довольно точно. Некоторые танки взрывом переворачивало. Немецкие танкисты попытались рассредоточиться, но когда с десяток танков, съехав с шоссе, завязло, немцы просто побежали в разные стороны, пытаясь спастись от ливня металла, несущегося сверху. Вот тогда-то Глеб и увидел ту здоровую хрень, которую сбросили четыре бомбардировщика, которые наблюдателями висели в небе, но не бомбили. Машины поднялись тысячи на три метров, разделились на пары, и сбросили по огромной двухметровой бомбе. Одна пара заходила с головы, вторая с хвоста колонны. Это чудо полетело вниз и начало раскручиваться косо поставленными стабилизаторами. У раскрутившегося корпуса открылись створки и оттуда посыпались мелкие бомбочки, накрывшие взрывами почти полкилометра колонны. Разбегавшихся танкистов положило очень много. Что творилось в хвосте колонны, Глеб не видел, а подлетать ближе не стал. Но там, где пришлись удары этих ротативно-рассеивающих бомб, всё горело. Видно часть выброшенных из тела кассет мелких бомб, была зажигательной. С тылом было ясно, у этого немецкого танкового полка его не стало. Насчитав в колонне порядка ста танков, он решил, что это всё-таки полк. В дивизии должно быть двести. Но всё равно, бронированная колонна на два с половиной километра внушала уважение. Советские пилоты бомбили плотно, уничтожив примерно половину этой железной змеи. Тылы были сразу прорежены истребителями, и никто сдвинуться назад не мог. Хотя нескольким машинам удалось развернуться, они скатиться на грунт и попытаться вырваться из ловушки. Когда таких, месящих грязь автомобилей набралось с десяток, два истребителя прошлись по ним из пулемётов. Всё удовольствие заняло двадцать минут. И в это время подошла вторая волна 86-го полка. Сопровождал его полк истребителей от пятой армии. Вот тут уж немцам совсем стало туго. Над колонной крутилось порядка семидесяти самолётов. Бомбардировщиков было меньше: девятка СБ, и девятка пикирующих бомбардировщиков ПЕ-2. Летуны то ли передали по радио, то ли заранее договорились, но прилетевшие самолеты начали обрабатывать немцев от центра колонны к хвосту. Впрочем, видно было всем — где горит, бомбить уже не надо. Первая группа бомбёров степенно построилась и пошла к себе на аэродром. Их прикрывало часть истребителей. На той стороне встречал ещё один истребительный полк. Бомбардировщики оказались ценнейшим приобретением. А если на восемь истребительных полков приходится один бомбардировочный, то поневоле будешь ценить каждую машину. И командармы это понимали. Когда отбомбилась вторая группа, истребители по приказу командиров эскадрилий добили в колонну оставшиеся реактивные снаряды, отбомбились и всё причесали пулемётами. Немцы так и не напали, видно не успели подтянуть авиацию, слишком неожиданным оказался налёт. Бой под Устилугом стих. Командир немецкой пехотной дивизии был не дурак, прекрасно понимая, что если такая масса авиации обработает его пехоту и артиллерию, то от неё ничего не останется. Да и красноармейцы огонька прибавили, видя, какое огромное количество краснозвёздных самолётов уничтожают цели на той стороне границы. Наверняка выбили у немцев резерв. Придёт время и здесь порядок наведут. А пока приклад винтовочки покрепче прижать, дыхание затаить и плавно выжать спуск. Вот, и порядок! Ещё на одного врага меньше!

Глеб связался с Музыченко и доложил командующему шестой армии о результатах. В общем, танкового полка у немцев не стало. Он облетел место скопления войск Клейста от Замостья до Томашува. Везде царила лёгкая паника, видно немцы кричали по всем рациям, что их вдалбливают в землю. Зенитчики сбросили сети и водили стволами орудий, танкисты суетились ещё минут двадцать, пока видно не пришёл сигнал отбоя. Зенитных установок было много. Сержант засёк минимум штук двадцать. В воздухе повисло два десятка немецких истребителей. Немцы в серьёз испугались, что русские выбьют им авиацией все танки. Обнаружил он и аэродром пикировщиков Ю-87. Сбитый пилот данные дал точные. Самое смешное, что аэродром у них укрывался в лесном массиве в семи километрах от границы. "Если у них есть гаубицы, бьющие километров на двадцать, то вполне можно немцам устроить Варфоломеевскую ночь. Подтащить, обстрелять и спрятать обратно. Толково должно получиться", — подумал сержант.

Он представил лицо командарма, сделал усилие на перемещение, и очутился в штабном блиндаже. Блиндаж у командарма был большим. В тамбуре сидела охрана шесть человек автоматчиков. Дальше шли две комнаты связистов, маленькая канцелярия с двумя пишущими машинками, комнатка офицеров связи, оперативного отдела, комната для начальника штаба и побольше, примерно пять на пять, зал для командующего. В зале два офицера наносили изменение обстановки на карту командующего, расстеленную в углу на сдвинутых столах, а за отдельным столом сидел Музыченко, начальник штаба Иванов и генерал-майор, которого раньше сержант не видел.