Осторожно, Питбуль-Терье!

Эриксен Эндре Люнд

На штурм

В лесочке рядом с бункером я еще раз излагаю Терье наш план. Луна и звезды светят так ярко, что все хорошо видно, хотя поздний вечер и потемки. Рядом трясется от холода Тюпа. Все-таки к бесшерстности быстро не привыкнешь.

Я оставляю Терье на боевом посту на опушке леса и крадучись иду к бункеру. Музыка орет, как положено. Им, видно, никогда этот грохот не надоест.

Дойдя до спуска,

я оглядываюсь на Терье и поднимаю вверх большой палец. Терье отвечает мне тем же и дергает поводок. Тюпа живет своей жизнью. Ей лишь бы присесть в кустах пописать, захват бункера ее как будто не волнует.

Я встаю под дверью и делаю последние приготовления. Взлохмачиваю волосы, начинаю прерывисто дышать и задыхаться, с размаху бьюсь о дверь, а потом принимаюсь колотить в нее руками и ногами. В бункере выключают музыку. Дверь приоткрывается, и выглядывает Рогер.

— Питбуль! — кричу я и оглядываюсь через плечо с самым перепуганным видом, на который только способен.

— Чего?

Я распахиваю дверь и прорываюсь внутрь, минуя Рогера.

В кресле развалился Курт, на коленях Ханне. Похоже, они играли в три «п». Увидев меня, Курт улыбается. Может, снова дружить хочет?

— Там Питбуль с питбулем! — воплю я.

Но Курт не впадает в панику. Наоборот, он само спокойствие. Ханне громко фыркает, отчетливо слышно: «Ф-ф-ф».

— Помереть от страха.

— Я его сам видел, — продолжаю я. — Он еще не очень большой, но на вид бешеный.

Я слышу, что в моем голосе недостаточно испуга. Но Рогер покупается и так.

— Господи! — вскрикивает он. Кидается к двери и закрывает задвижку. И тут же в дверь начинают колотить. Рогер в страхе отступает.

— Это он! — кричу я.

— Убирайтесь вон! — гремит из-за двери голос Терье. — Со мной питбультерьер!

Курт с улыбкой косится на дверь, потом ссаживает Ханне с колен и идет к двери.

— Интересно посмотреть, как выглядит этот так называемый питбуль…

Согласно плану, теперь Терье должен отступить, занять место на верху склона и стоять там с угрожающим видом. Еще он должен непрерывно дергать Тюпу за хвост, чтобы она злилась. Его задача — как можно быстрее ворваться в бункер и выкурить оттуда Курта и прочих. Я должен буду сбежать вместе с ними.

Курт отодвигает задвижку и налегает на дверь, открывая ее.

Под дверью стоит Тюпа. Одна. Она как-то меньше, чем мне запомнилась. Бритая, но с клочками волос она кажется жалкой. Не питбуль, одно слово. И даже то, что она дрожит от холода, не спасает положения. Поводок волочится по земле. Конец его в руках у Терье. Тот стоит на верху склона и истошно командует:

— Тюпа, фас! Фас!

Курт ржет. Девицы хохочут. Рогера аж трясет от смеха.

— Это ты, что ли, питбуль, да, киса? — говорит Курт.

— Не киса, а сумчатая крыса, — говорит Ханне, и смех набирает новые обороты. Боясь себя выдать, я тоже подсмеиваюсь со всеми заодно.

Бедная Тюпа смотрит на нас затравленно. Потом начинает вавкать на свой манер. Рогер

и прочие только ухмыляются все более надменно. Тюпа вавкает громче и громче, но наконец-то появляется какое-то подобие «гав». Оно не особенно впечатляет. Откровенно говоря, питбуль из Тюпы никакой, ну максимум на три с тремя минусами.

Наш план полностью провалился. Счастье только, что согласно плану я вроде как из одного лагеря с Куртом и прочими. У меня начинается почесуха от одной мысли, как я бы сейчас стоял там вместе с Терье. Вид у него вполне дурацкий. Он как будто сдулся и уменьшился, на перекошенном лице гримаса испуга. И он отчаянно тянет Тюпу за поводок.

Тюпа пятится к нему и столь же отчаянно тявкает.

— Какая же ты уродина! — говорит Курт. Он садится на корточки и протягивает к Тюпе руку.

Она смотрит на нее недоверчиво, но лай делается тише.

— Она еще щенок! — говорит Терье каким-то детским тоном. Звучит это смешно. Бедный мальчик.

Курт подходит к Тюпе.

— Иди ко мне, пусик, — говорит он медовым голосом, сюсюкая. Тюпа перестала вавкать. Она быстро-быстро сопит, принюхиваясь. Потом утыкается носом Курту в руку и начинает ее лизать. Теперь Курт точноне поверит, что она питбуль. Терье пора уносить ноги, пока жив. Мне надо срочно подать ему сигнал. Я оглядываюсь на него. Он наморщил лоб, и брови нависли над глазами, как козырек. Я посылаю ему строгий взгляд, кивая в сторону леса. Сваливай. Но Терье только недоуменно переводит взгляд с леса на меня и обратно. Я делаю еще более зверское лицо и сурово киваю на лес. Но Терье отрицательно мотает головой. Лицо его каменеет.

Курт начинает чесать Тюпе шею под подбородком.

— У нее собачье бешенство! — кричит вдруг Терье.

Курт отшатывается и отдергивает руку.

— Ха-ха-ха! — смеется Ханне. — Очень смешно!

Тюпа натянула свой поводок до предела и кидается на отступающего к дверям Курта, чтобы вцепиться в него. Терье подходит ближе, чтобы дать Тюпе больше свободы. Курт как будто улыбается, но как-то криво. Свет из бункера падает на Тюпу. Глаза у нее кажутся черными, и вообще она опять выглядит злобно, как питбуль.

— Нет у этой собачонки никакого бешенства! заявляет Ханне.

— Поэтому она такая лысая, — объясняет Терье.

Курт и прочие разглядывают Тюпу новыми глазами. Терье прав: бритая собака со струпьями раздражений, порезами и клочками волос выглядит как больная чем-то очень нехорошим. Меня даже досада берет. Как же я сам об этом не подумал?! Мог бы сообразить и учесть в наших планах. Теперь остается только играть на этом как можно лучше.

— Ой, правда, — говорю я, — у нее пена в углу рта.

— Где? — говорит Курт, и теперь совершенно явно, что голос у него дрожит. Он трет о штанину руку, которую лизала Тюпа.

— Справа! — отвечаю я.

— Вижу… — испуганно тянет Курт.

— Пена — первый признак бешенства, — продолжаю я.

— А я ничего не вижу, — вздыхает Ханне.

— Я вроде вижу, — говорит Кари.

Терье спускается по склону, и Тюпа подвигается еще ближе. Курт и Рогер пятятся, в дверях бункера образуется пробка.