Осторожно, сказка!
Шрифт:
Глядит на них Ванечка, смутно припоминает: уж не видал ли он их когда-нибудь? Что-то больно знакомое есть в уродцах. Во сне, что ли, когда снились?
Мальчишки переглянулись, губы надули, набычились:
— Не буду я так! Не хочу! Не буду!
А девчонки вдруг как завопят, будто их на части режут:
— А-а-а! Мне — так нельзя! А вам так все можно!..
Повалились навзничь, руками машут, ногами дрыгают — смотреть противно.
— Ах, вот вы как? Вы дразниться? Ну, ладно!
А те и ухом не ведут:
— Не хочу! Не буду!
—
Не на шутку рассердился Ванечка:
— Ка-ак дам, так уши отклеются!
Хохочут мальчишки — за животы держатся.
— Ка-ак дам, так землю забодаете!
Но эти жуткие угрозы ничуть не испугали уродцев. Наоборот, они прямо-таки наслаждаются Ванечкиной злостью.
— Ай-яй-яй, Ванечка, — говорит наконец один уродец. — Старых приятелей не узнал. Мы тебя еще во-от такусеньким помним. И росли мы вместе с тобой. Ты был маленький — и мы были маленькие. Ты подрос — и мы подросли.
— Ну как? Теперь узнаешь? — мальчишки вплотную придвинулись к Ванечке. — Мы Братцы-Упрямцы. Из твоего упрямства зародились. Вот кто мы!
— А мы Сестрицы-Капризицы… Сестрицы-Капризицы, — растянули в улыбке лягушачьи рты девчонки. — Твои капризы — вот кто мы!
У Ванечки от удивления глаза на лоб. Как же так? Капризицы? Упрямцы? Ну покапризничал, поупрямничал — и все прошло. Это же просто так, ничто — одни настроения. А они, эти… живые!
— Мы живые! Мы живые! — радуются уродцы. — Мы твои упрямки! Мы твои капризки!
— Долго мы у тебя в шкафу жили, — говорит уродец. — Этот скверный Серафим шагу шагнуть не давал. Трудная была у нас жизнь. Дорого ты нам достался, Ванечка. А теперь ты наш!
— Я не ваш! Я свой — и все тут!
Опять хохочут уродцы. Отсмеялись, командуют:
— Пошли!
— Не пойду.
— Что-о? Никак ты упрямишься?
— Я домой хочу!
— Ага! — закричали Капризицы. — Ты, кажется, капризничаешь?
Подсмеиваются злорадно уродцы:
— С нами этот номер не пройдет. Мы не Ленка.
— Пить хочу! Вот что! — закричал Ванечка. — И никуда не пойду, пока не напьюсь. Газировки хочу!
— Газировки не держим, — подскочила Капризица. — Водичка ключевая — вот она!
Смотрит Ванечка: у девчонки в руках посудинка. Странная такая посудинка: стакан — не стакан, чашка — не чашка, и вроде из темной пластмассы.
— «Не пей, братец, осликом станешь…»
Замешкался Ванечка, не торопится испить заколдованной воды. И слышит издалека:
— Ау-у, Ванечка! Где ты?
Ленка? Ну, конечно, Ленка! Нашла-таки!
— Ты что мешкаешь, Ванечка! — толкает его под бок Капризица. — Не хочешь — как хочешь. Сейчас вылью. Смотри — выливаю.
— Я тебе вылью! — выхватил Ванечка посудинку из Капризицыных рук.
— Ванечка! — подскочила Лена. — Брось… Брось сейчас же эту гадость!
Как бы не так! Заявилась, чтобы командовать. «Выпью ей назло», — решает Ванечка. Но едва поднес посудинку к губам, как в руку ему будто вонзили сто иголок. Выронил он посудинку. Одна
— Ах ты, кошак дырявый! — схватил Ванечка палку. А уродцы за его спину спрятались, визжат:
— Бей его! Бей! Бей!
— Ванечка! Опомнись! — вырвала Лена палку, глянула на брата да как закричит:
— Ой-е-ей! Что… что… с тобою? — а сама на его уши показывает.
Ухватился Ванечка за уши — ничего понять не может. Под руками у него что-то длинное, мохнатое, на человеческие уши не похожее. Закричать хотел — голосу нету. Заплакать бы — и слез нету. Вот до чего перепугался. Признаться честно, было тут от чего голоса лишиться.
Лена растрепанная вся. Лента в косе развязалась. На лице слезы пополам с грязью. Смотрит несчастными глазами:
— Что ты наделал, Ванечка!
— Я наделал? Я, да? — не помня себя от злости, закричал Ванечка. — Это ты… ты во всем виновата! Все из-за тебя, противная, вредная, упрямая Ленка! Зачем меня рассердила? Зачем убежать позволила? Попадет тебе от мамы — будешь знать! — и он что есть силы толкнул Лену в грудь.
Вот ведь как на свете бывает! Понимает человек, что сам кругом виноват, — так нет! — мучает за то другого, невиновного.
Но что это с Ленкой? Раньше ведь могла постоять за себя, а сейчас не может. Словно не живая девочка, а кукла тряпичная. Упала и лежит — не движется. Серафим над нею — шерсть дыбом, спина — горбом, урчит угрожающе. Заступник выискался!
Выхватил Ванечка шишку и — в кота. Мяукнул кот и пропал с глаз. Вихрем налетели уродцы, подхватили кто за руку, кто за ногу. И провалился Ванечка в черную черноту, глухую глухоту…
Глава пятая, в которой Ванечку окружают всевозможные ужасы и он пытается спастись бегством
Медленно приходит в себя Ванечка после реактивного путешествия. Кружится голова, слегка подташнивает, в ушах звон. А сквозь этот звон он слышит:
Потолок весь в крови, Дверь шатается. За шершавой стеной Труп валяется. Как шагнешь за порог — Всюду кости. А из окон скелет Лезет в гости.