Осторожно! Время!

Самсонов Анатолий

Меня впечатлил прощальный взгляд Фили, и я не удержался и сказал: – Э, Патрон, похоже ты приехал!

– Куда приехал? – не понял Филя.

– На станцию с названием «Любовь», вот куда!

И тут бравый капитан Филарет удивил меня – он смущенно и растерянно улыбнулся совершенно детской улыбкой и начал мямлить: «да что ты, да нет, мы просто…э… знакомые»

– Знакомые, знакомые, – с легкой иронией повторил я, – ладно, проехали. И поехали.

– Поехали! Крайний прогон остался, – заявил Филя, устраиваясь на водительском сидении, – вперед! – Филя вырулил со стоянки, подъехал к трассе, остановился и пояснил: – Эта кафешка, где мы с тобой только что отобедали, находится прямо на границе погранзоны.

Трасса ее – погранзону – обходит. Но главное не это – трасса обходит болота. По трассе, то есть по хорошей дороге, до цели километров шестьдесят. Но у нас есть пропуск и поэтому мы можем перемещаться в погранзоне. Дороги там можно сказать нет, но проехать можно. Вон там километрах в пяти свёрток. Так до места значительно ближе. Немного, конечно, поболтает, но зато сколько будет впечатлений и какие виды! Съеденные бузы, сразу предупреждаю, немного растрясём. Выбор, Миша, за тобой!

Тут же Первый Миша заявил прямо в мозг: «Напрямки! Никаких объездов! Вперед на мины!» – Второй воспротивился: «В объезд! Твои кишки и…опа намекают, что тряски вовсе не желают»

– Напрямки! – коротко ответил я.

«Идиот, что тут скажешь!» – бросил Второй и обиженно замолчал.

– Выбор принят! – Филя нажал на педаль газа.

Бобон преодолел несколько километров и съехал на проселок.

– Тут по прямой, если посмотреть на карте, всего ничего – километров десять, если идти пёхом, но на машине с петлями и объездами – все пятнадцать. Ну, Миша, держись! С богом!

Да, держаться надо было! Бобон, скрепя своим металлическим скелетом, переваливался сбоку набок и мыкался из стороны в сторону.

– Да, дорогу явно не римляне прокладывали, – пробормотал я, потирая лоб в очередной раз проверивший прочность металлической стойки.

– Да уж не они! –согласился Филя и обнадежил, – но это еще не самый плохой участок – самый скверный впереди. Вот он – так называемая Болотная теснина. Видишь, дорога уходит вниз – в овраг – и идет по оврагу, а дальше за бортами этого оврага слева и справа болота. Места жуткие. После ливневых дождей здесь лучше не появляться.

«А я предупреждал! А теперь чеши, чеши репу! Может поумнеешь, хотя вряд ли», – язвил Второй Миша.

– Ну, вот! – облегченно вздохнул Филя, – самый опасный участок мы уже преодолели, слава богу, сейчас выберемся из этой низины наверх и ахнешь!

Бобон ревел мотором, преодолевая на двух мостах длинный глинистый подъем. Наконец, мы выбрались на верхотуру и перед нами открылась панорама, от которой действительно захватывало дух. Слева к дороге подступали невысокие песчаные холмы с сосновым лесом и деревьями словно на подбор: могучими и величественными. Справа расстилалась большая зеленая поляна с сочной, зеленой травой, оттеняющей синеву раскинувшегося вдали огромного озера.

– Красота? – спросил Филя.

– Впечатляет! – согласился я.

– Сейчас вдоль ручья проедем немного, это тоже скверный участок дороги и всё – мы в шоколаде! Ну, вот, порядок!

Филя протянул руку вправо: – Граница с Чухонией проходит прямо по водной глади этого озера, – сейчас мы уйдем влево, обогнем сосновый лес и увидим городок. А сосны эти, видишь они растут на сухом песчанике и потому, я слышал, их древесина отличается особой прочностью. Здесь еще со времен Петра Великого рубили лес для строительства флота на Балтике. Сам царь Петр Алексеевич не раз появлялся в этих краях. А вон там на том берегу озера даже сохранился дубовый сруб, где останавливался государь. Так что места эти, можно сказать, исторические! Чухне, правда, всё это без надобности!

– Судя по твоему тону, Филя, пиетета к Чухонии ты не испытываешь?

– К государству чухонскому – ни малейшего! А к чухонцам отношусь ровно, люди они как люди, со своими прибамбасами, тараканами и шуршиками, ну в общем, всё как у всех. А

вот государство Чухония – это пример исторической неблагодарности и мерзких шакальих повадок!

– Поясни!

– А чё тут пояснять! Все знают, что никогда у чухни не было своего государства. Что там государства? Школ своих никогда не было. Первые эстонские школы возникли здесь по милости императора Николая Первого. Тогда Чухония входила в состав Российской империи. Помнить об этом они не хотят. Да и государство они получили на блюдечке с голубой каёмочкой из рук товарища Ленина. Но об этом тоже забыли и ни–ни, ни слова! Затем вхождение в 1940 году в состав СССР. Согласен – история эта очень непростая, да и времена были не простые.

Теперь советский период в Чухонии называется российской оккупацией и никак не иначе. А то, что «оккупанты» понастроили здесь школ, больниц, заводов и фабрик и обеспечили «порабощенному» чухонскому народу самый высокий в СССР уровень жизни, так это опять же забыли, об этом ни-ни.

Потом распад СССР и вот она – вожделенная самостоятельность и долгожданный суверенитет. И тут же они поперлись со своим суверенитетом в Евросоюз и НАТО! Ну, это, как говорится, ваш выбор и бог… нет, черт с вами! Но зачем-то тут же превратили русскую часть населения в «неграждан», в людей второго сорта, именно тех людей, которые и строили эти школы, больницы, фабрики и заводы, а из России тут же вылепили образ врага, по шакальи пакостя соседу где только возможно. Как говорится и бога забыли, и царя в голове нет. И мы это терпим.

Так что какой уж тут пиетет!

Я думаю Россия способна экономическими средствами опустить Чухонию ниже плинтуса, но, понимаешь, мы и своих – русских, а их там процентов под тридцать, – тоже опустим туда же, да еще эти сволочи на них отыгрываться будут!

– Да, картинку ты, Филя, нарисовал мрачноватую.

– Да уж какая есть!

А это что такое? – спросил я, увидев вдалеке серую бетонную коробку. С севера к ней вплотную примыкал лес, на юге раскинулся обширный зеленый луг.

– А это, Миша, наше с тобой место работы. В этой коробке – она называется Третья площадка – есть всё, что нам нужно. И, видишь, перед ней ровная поляна? Это, условно говоря, стрельбище со всякими мишенями: летающими, прыгающими, ползущими, в общем, на любой вкус!

А вот и развилка: налево – к бетонному объекту, направо – к поселку, нам туда. Видишь, здесь уже дороги нормальные.

– Я буду жить в поселке?

– Да, только не в «сталинском» доме, а в гостевом. Будешь жить как фон барон в коттедже. Здесь их несколько. Они были построены в позднесоветские, если точнее, в «раннегорбачевские» времена так называемыми «промышленниками» в качестве гостиниц. Военные называют «промышленниками», или чаще «промыслом», гражданских специалистов – сотрудников разных НИИ, КБ, заводов, работающих на полигоне. Почему я уточнил, что они построены в раннегорбачевские времена? Да потому, что, как со злостью говорят старожилы, в позднегорбачевские времена уже вообще ничего не строили, а только тешили дьявола и разваливали то, что было.

Да! Так вот построены были коттеджи, сам понимаешь, для большого «промыслового» начальства.

– А я – то как сподобился и чем удостоился, что меня в коттедж? Я к большому начальству не принадлежу! – усмехнулся я.

– Генерал – начальник полигона – распорядился, – пояснил Филя, – уж очень ты его заинтересовал своими пи-тритиевыми изделиями и Пи- эффектами. Наш генерал мужик интересный и креативный…

– В смысле? – спросил я.

– В смысле интересуется и любит всякие технические новинки и когда что-нибудь такое производит на него сильное впечатление у него вырывается эмоциональная присказка: «вот это да!!! Вот это каденция с турбуленцией, братец ты мой!» А что это такое: «каденция с турбуленцией» – никто не знает.