Осторожно, женское фэнтези. Книга 1
Шрифт:
— Но…
— Сейчас я вас одну не отпущу, — тяжело прохрипел боевик. — И проводить не смогу. Поэтому вы остаетесь. Утром активируют сеть стационарных порталов, и я выведу вас, куда скажете.
— А…
— Мать уходит рано, мы с ней не столкнемся, не волнуйтесь.
На самом деле я и не думала о мисс Милс. Хотела сказать, что должна вернуться в общежитие тем же путем, что и вышла, чтобы моя “охрана” могла, как полагается, встретить меня у крыльца. Но, подумав, махнула рукой.
Я устала, переволновалась, руки трясутся, ноги — если встану — наверное, тоже задрожат. Мне нужно отдохнуть и поспать хоть пару часов, неважно где. И пусть
— Утром в больницу, — согласилась я на предложение Саймона. — Но на кровати ляжете вы. В кресле с порезами вам будет неудобно. А я…
Посмотрела на кровать: места там вполне хватило бы для двоих. Но в этом мире, полном условностей… которые мы сегодня то и дело нарушаем…
Саймон проследил за моим взглядом и устало кивнул:
— Я лягу справа, вы — слева. Одеяло берите себе.
Приятно, когда тебя понимают без слов.
Но еще приятнее, сняв сапоги, растянуться на постели и закрыть глаза.
— Вы же не считает меня распущенной? — спросила я боевика, с негромким стоном устраивающегося с другого края.
— Нет, — заверил он. — Распущенной — нет.
“А какой?” — хотела спросить я. Но сама придумала ответ, который меня вполне устраивал.
Не от мира сего.
Глава 43
Прогулки во сне и наяву
Мне снился сон.
Обычно, когда спишь, не понимаешь, что все, что ты видишь, все, что, казалось бы, происходит с тобой, не по-настоящему. Но сейчас я точно знала: это — сон. Потому что только во сне можно висеть в пустоте безграничного космоса, наблюдая вокруг себя движение сверкающих мириадами звезд галактик. Завораживающее зрелище. Волшебное, нереально прекрасное… Угнетающее. Совсем несложно осознать себя всего лишь одной из многих женщин в жизни мужчины, одним из сотни винтиков в махине огромного предприятия, одной из нескольких тысяч студенток магической академии… песчинкой в океане… Но совсем другое — почувствовать себя вдруг ничтожной пылинкой в безмерности Вселенной. Понять, что ты — никто и ничто, пустота в пустоте, и сказочные эти галактики, в которых непрерывно загораются и умирают миллиарды солнц, и рассыпаются пылью сходящие с орбит планеты, никогда не узнают о твоем существовании, а если и узнают, то лишь на тысячную долю секунды и тут же забудут, отвлекшись на рождение очередной сверхновой. И тебе никогда не узнать, о чем они говорят между собой, зажигая и убивая звезды лишь для того, чтобы послать друг другу короткий сигнал…
Или узнаешь? Увидишь, всмотревшись в закручивающуюся спираль переливающейся всем спектром цветов туманности? Услышишь в безмолвном мерцании цефеид? Если очень захочешь. Если тебе позволят…
— Кто вообще это придумал? — гневная изумрудная вспышка в звездном скоплении ближайшей ко мне галактики отдается в мыслях знакомым мальчишеским голосом.
— Драконы, конечно, — отвечает лениво расплывшаяся туманность, пронизанная сетью серебряных нитей.
— Очень смешно, Эллои. Драконы! И что же, предлагаешь вернуть их, чтобы все исправить?
— Это будет слишком просто, Мэй, — еще одна туманность вступает в разговор. Ее солнца горят золотом, а голос звучит нежным альтом. — Просто и неправильно. Ты найдешь другое решение. Ты уже его нашел… Да?
Она оборачивается ко мне… Туманность? Нет — девушка с длинными черными волосами и смуглой кожей, на которой блестит золотом рисунок-орнамент, стекая с лица
— Так лучше?
Вместо бескрайнего космоса — просторный конференц-зал. Высокие окна, за которыми видны крыши современного мегаполиса. Длинный полированный стол, кожаные кресла вокруг. Вместо далеких галактик — мужчины и женщины в деловых костюмах. Похожи на людей, очень похожи, но не люди. Как и белобрысый мальчишка, сидящий во главе стола.
— Разве это по правилам? — спрашивает его пепельноволосая девица с чертами азиатки, поправляя на носу очки в тонкой золотой оправе. — Ей нельзя здесь находиться.
— Она — автор, — спокойно отвечает Мэйтин. Улыбается мне через стол: — Как спится?
— Автор, — фыркает сидящий напротив “азиатки” бритоголовый здоровяк. — Скажи еще — демиург.
— Все возможно, — отвечает Мэйтин невозмутимо.
— Все относительно, — поправляет здоровяк.
— Потому и возможно, — подмигивает мне верховный бог Трайса.
В наглухо застегнутом френче с высоким воротничком и зачесанными на бок волосами он кажется старше и серьезнее, а привычная беспечность выглядит немного фальшиво. Но я улыбаюсь в ответ.
— Какая разница? — красивый старик с густой пшеничной шевелюрой и окладистой бородой пожимает широкими плечами. — У нас тут не одна проблема, а две. И если первую можно исправить с ее помощью, то вторую…
Он разводит руками, задевая сидящую рядом щупленькую брюнетку в темно-синем костюме. Та недовольно морщится, проводит рукой по щеке, словно проверяя, не исчезли ли с нее затейливо переплетенные серебристые линии, и выговаривает, задумчиво глядя то ли на меня, то ли сквозь:
— Да, это так. Она закончит свою историю на Трайсе и восстановит естественный ход событий, а с ним и границы миров. Но к искажениям реальности она отношения не имеет.
— Она написала об этом, — напоминает девушка с золотым рисунком. Смотрит, ожидая поддержки, на Мэйтина.
Кажется, я знаю, как ее зовут…
— Она не писала об этом, — отмахивается раздраженно пепельноволосая. — Конкретно об искажении реальности — нет.
— Но она создала предпосылки к такому развитию событий, — говорит старик.
— Хочешь сказать, она — все-таки демиург? — уточняет скептически бритоголовый.
— Я бы так не сказал, — заговаривает сидящий слева от верховного божества молодой мужчина. Длинными белоснежными волосами и сероватой кожей с рисунком белесых шрамов он похож на эльфа, но в глазах у него горит лиловое пламя, а слишком яркие, кроваво-красные губы, приоткрываясь в улыбке, обнажают два ряда мелких, острых как иглы зубов. — Демиург — создатель миров. А как назвать создателя проблем?
— Мэйтин, — отвечает брюнетка в синем. — Это ему все время неймется. Зачем были нужны новые отражения? Я говорила, что хватит и эльфов. А он? “Они слишком похожи на нас, с ними скучно”! Зато с людьми теперь весело!
— Да-да, — соглашается полная дама с уложенными ракушкой синими волосами. Рисунок на ее коже тоже синий, а сама кожа — алебастрово-белая. — Это все его идеи: а давайте создадим новые отражения, а давайте наделим их магией…
— А кто научил их переписывать судьбу? — “обвиняемый” строгим взглядом обводит божественное семейство. — Тоже я?
Небожители сникают. Все, кроме “зубастика”.
— Драконы, — усмехается он, и я вспоминаю: галактикой его звали Эллои.
— Драконы, — ворчит Мэйтин. Смотрит на меня лукаво и немного виновато: — Разберешься?