Осторожно, злая инквизиция
Шрифт:
Судя по лицу многоуважаемого Максима, я себя недооцениваю: он бы сбросил.
Я провокацию проигнорировала и продолжила:
– Сегодня проведу черту у порога, и ни туда, ни сюда с недобрыми намерениями не войдут – семейные места. Автомобиль я бы тоже причислила к безопасным, если сомневаетесь, можете осмотреть мою машину сами. Но в целом единственную сложность я вижу в перемещении между этими тремя точками.
– Действительно, какой пустяк, – пробормотал он. – Предлагаю следующее…
Боже мой, ну и скучная же это штука, безопасность!
Ну
Пятнадцать минут отчаянной грызни, и мы пришли к компромиссу. Компромисс был моего любимого типа: «Поступаем, как я сказала, но все несогласные могут делать в процессе недовольное лицо».
К сожалению, сегодня я оказалась по другую его сторону, и знаете что? Не такая уж и классная штука этот вид компромисса!
В магазин я явилась раньше Леночки – что случается нечасто, ибо слаб человек и любит поспать.
Орденский дознаватель к самому порогу привез, дверь мне открыл и, пока я возилась с замком, загораживал широкой спиной от гипотетической угрозы.
Я вошла, пристроила объемную сумку на прилавок, отключила сигнализацию, развернулась лицом к инквизитору, еще и руки под грудью сложила: стой, мол. Ты не пройдешь!
Победа в безмолвном противостоянии осталась за мной, и многоуважаемый Максим отбыл, а я…
Я еще вчера упомянула, что вернусь сюда с книгой, и утром сказала, что собираюсь колдовать, потому дознаватель от инквизиции и упирался, уходить не желал. Не думаю, конечно, что он имел какие-то дурные намерения с возражениями – если бы были, он бы их до меня донес. Но профессиональный интерес имел.
Не так часто в деле увидишь книгу такой древности и силы, на хранение и применение которой давала мне право еще одна хранящаяся в семье индульгенция.
Я встала на пороге. Солнце всходило где-то правее, невидимое с моего места, а перед моим магазином царило утро, прохладное и умытое, чистое, свежее.
Я собралась и протянула руки вперед и ладонями вверх, так, будто готовилась на них что-то принять. Или как будто на них что-то уже лежало.
Тяжелое, твердое. С шероховатой кожей переплета, с окованными металлом углами.
Знакомый вес оттянул руки, металлическая окантовка переплета привычно врезалась в сгибы локтей, ладоней коснулось тиснение и выдавленные на обложке буквы – и меня снова в который раз пробрало до костей морозом, ужасом, восторгом и возбуждением сродни сексуальному, в который раз – и снова как в первый.
В мозг хлынули слова, и, прикрыв веки, я зашептала то тайное, сокровенное, что полыхало огненными письменами у меня в голове, и шепот полился в мир.
Она приходила всегда раскрытой, и всегда на тех страницах, что нужно, подчиняясь воле и желаниям.
Нечаянный прохожий, случись он вдруг неподалеку в это время, или сотрудник, пришедший открывать соседний магазин раньше обычного, увидел бы женщину с распущенными волосами, которая шепчет что-то, закрыв глаза и держа на весу пустые руки.
Странная,
К приезду Леночки я уже стояла у окна, смотрела сквозь витрину на парковку перед магазином, хлебала из эпатажной кружечки в форме черепа обжигающе горячий кофе, чтобы избавиться от озноба, и пыталась вспомнить хоть слово из произнесенных только что заклинаний – и не могла. Бесполезно, никогда не получалось. Эти знания существовали лишь в книге, их невозможно было выучить и запомнить.
Это место мое, мое до последней крупинки земли под ним, и защищать свое – это мое святое право, так что наведение защиты от недоброго намерения не забрало много сил.
Леночку тоже привез мужик.
Светлый «Акцент» затормозил напротив магазина и рванул с места, едва она успела выйти, не дав пассажирке даже дверь толком закрыть.
Я меланхолично тянула кофе, любовалась утром. Настроение было философским.
– Доброе утро, Ксения Егоровна.
Шейный платок, светлая блузка, бежевая юбка-карандаш, туфли на низком каблуке. Мрачное лицо. Стальной характер: Леночке хватает воли и смелости, чтобы не смотреть в зубы ведьме с многолетним стажем. За два месяца я ее под себя не согнула. А какой-то мудила…
– Лен, зачем он тебе?
Надо бы затеять скандал, залить в Ленку сил по уши, и пусть булькает, думая о том, какая я сука, и усваивает энергию понемногу, но… Но озноб еще не прошел, утром меня дважды уложил на лопатки инквизитор, а пятно в Леночкином тонком теле опять увеличилось в размере.
Самое настроение для того, чтобы беседовать с подчиненной на умозрительные темы!
Вопрос получился вполне миролюбивым – не то чтобы прям-прям, но с утра я агрессию успела изрядно подрастратить.
Леночка, видимо, тоже, потому что вместо посыла в заоблачные дали, который я от нее, если честно, и ожидала, только огрызнулась:
– А вам какое дело?!
– Да никакого, – фыркнула я. – Просто видно же, что он тебе нервы треплет!
Леночка явно была невысокого мнения о моей экспертности в области отношений, потому что она с вызовом поинтересовалась:
– Ксения Егоровна, вы когда в последний раз занимались любовью?
Давненько.
Я прям взгрустнула, вспоминая: в свете недавних сновидений тема была как нельзя более актуальна.
– А ты, Лен?
– А я – в отношениях! – подняла шерсть Леночка. – Я – регулярно!
Мне даже не пришлось притворяться, отвечая на ее вопрос, мне действительно стало грустно:
– Ты ведь меня про любовь спросила, не про секс. Вот и я тебя – не про занятия сексом спрашиваю.
– Ага, а вы прям такая принципиальная и правильная, да?! «Умри, но не дари поцелуя без любви» – вот это вот все, да?! – огрызнулась Ленка, но я видела, что угадала, попала в цель.
– Нет, Лен. В моем возрасте уже как-то и глупо так за принципы держаться. Но занятия сексом и занятия любовью я различаю.