Остроги. Трилогия

Шакилов Александр

Наверху «варяги» вне закона. А здесь, внизу, нет эсбэошников и власти Совета. Тут их никто искать не станет. Просто не рискнут спуститься в вечную темноту. О подземке много чего рассказывают. Истории эти одна другой невероятней, но москвичи в них верят…

Может, тут действительно водятся крысы размером с теленка?

И обитают каннибалы, деградировавшие до уровня зомбаков?

И призраки Великих Вождей бродят, почесывая лысину под кепкой и дымя «герцеговиной»?

После сегодняшней прогулки «варягов» в гриме и ленинградской форме одной легендой станет больше. Мамашка,

выкатившая на улицу обитую жестью коляску, схватилась за бейсбольную биту, завидев отряд. Бабка в камуфляже воткнула в рот свисток и принялась верещать, призывая эсбэошников. В нескольких квартирах в доме по соседству одновременно захлопнулись стальные ставни…

Ашот обернулся, прервав размышления Дана:

– Канализация – это Новый Арбат отверженных. Как считаешь, брат?

– Типа того.

Мрачный навес из тюбингов над головой изгибался полусферой. С потолка тут и там капало, из-за чего Дан то и дело вступал в лужи затхлой воды. Впереди, в темноте, кромсали тьму лучи фонарей, слышались разговоры, скрежетал Маркус. Он – проводник, навигатор и лоцман, без него тут нечего делать. Он знает подземку как свои пять пальцев, распухших в суставах и покрытых порченой кожей. Примыкающая канализация, вентиляционные шахты, бомбоубежища, построенные, когда верили еще, что ядерную войну можно пережить, – все это покорилось Маркусу. И главное, ему известны тайные тропы, ведущие за пределы Стены.

Дело в том, что ему как члену группы «Варяги» Совет поручил особое задание – не внешнюю разведку и диверсии, но разведку подземную и добычу хранящихся под острогом материальных ценностей. Проще говоря, Маркус должен был, рискуя жизнью, обследовать уровень канализации и принести на поверхность найденные сокровища. Первое он добросовестно сделал, а вот со вторым промашка вышла. Сокровища Маркусу нужны самому.

Точнее – ему и его коллегам.

И в одну из сокровищниц Маркус привел «варягов».

За стальными воротами вроде гермозатворов, что должны отсечь станции от ОМП

[8]

, располагался довольно большой зал. Бетонные стены за годы без человека покрылись белесым налетом – то ли плесенью, то ли грибами. Маркус нажал на кнопку электрощита, и выяснилось, что не такое уж тут все обесточенное – створки ворот, гудя, поползли в стороны.

– Литров пять масла влил, чтоб не скрипели, – пояснил Маркус.

Дан едва удержался от совета провести аналогичную профилактику голосовых связок Маркуса. Ашот тоже открыл и захлопнул рот. С тем, кто ведет тебя по подземному лабиринту, не стоит шутить.

Маркус включил освещение – лампы под потолком вспыхнули, стало светло как днем снаружи. После пары-тройки часов, проведенных в темноте, у Дана едва не случился приступ агорафобии.

Оконфузиться ему помешало одно очень приятное обстоятельство.

Такое приятное, что он, раскинув руки, побежал по залу со скоростью спринтера-олимпийца. Ящики пониже, что встречались на пути, он перепрыгивал. Покрупнее и сложенные в штабеля – огибал. Еще два шага – и он в объятиях отца.

– Жив? – Дан отстранился, хлопнул батю по плечу.

Чего-то подобного он ожидал после намека Гурбана, что с профессором

порядок. Но одно дело – надеяться, а другое – обняться, почувствовать запах, прижаться щекой.

– Еще как жив. Парни меня с боем вытащили из лаборатории.

«Варяги» разбрелись по помещению, разглядывая местные достопримечательности, а Павел Сташев, которого Маркус спрятал здесь от сыскарей Совета, рассказал Дану, что и как с ним произошло. Пока доставщики примеривались, какую тачку им слямзить у входа в «Улыбку зомби», в лабораторию Сташева-старшего ворвались вооруженные эсбэошники. Охрану они уничтожили без колебаний. Их главный сказал, что лаборатория переезжает. Ученый потребовал бумагу с печатью Совета, а получил прикладом в солнечное сплетение. Его и соратников связали скотчем. Одной девушке, чтобы меньше разевала рот, разбили голову, она потеряла сознание. Затем принялись громить оборудование, переворачивать столы.

– И это, сынок, было настолько глупо и бессмысленно, что слов нет. Зачем уничтожать то, что спасет нас от ига слизней?

А потом появились Маркус, Гурбан и Фаза. Они отбили Сташева-старшего, после чего Маркус привел его в подземное убежище, а сам ушел. О дальнейшем Данила был осведомлен лучше отца.

– Тут склад оружия, боеприпасов, и амуниции сколько угодно, есть и ленинградская форма, то есть советская еще, – послышался скрип рядом, за стеной из ящиков.

– Вижу, под землей ты не скучал. – Из-за ящиков показался Ашот. – Как хомяк ты, Маркус, нагреб сюда всякого.

– Это уж точно.

Гурбан велел прекратить бестолковое хождение, пусть даже с примеркой разгрузок, кобур и образцов стрелкового оружия. Время дорого. Надо собраться в путь-дорожку, затариться патронами и прочим необходимым в бою.

– Стрелять, чую, придется много. – Он сунул в рюкзак флаг острога Москва, предварительно обернув его вокруг небольшого древка.

– Командир, зачем это? – спросил у него Ашот, повесив на себя «калаш». – Спалимся ведь. Так мы на зомбаков похожи, а если флаг увидят, не поверят нам.

На что Гурбан ответил:

– Не ссы, пацан, заранее – в бою еще обделаешься.

Мариша одобрительно хмыкнула. Она как раз осматривала «винторез» и осталась довольна результатом – оружие оказалось в тон ее накрашенным ногтям.

– Грима и униформы недостаточно. – Павел Сташев предпринял было попытку нарядиться для похода по Территориям, но Гурбан запретил ему рисковать светлой головой, велел остаться в подземелье. – У меня с собой чемоданчик, в нем все, что удалось спасти из лаборатории.

Фаза покосился на ученого и с «Абаканом» в руках почел за благо отойти.

– Не бойтесь, это не опасно. – Профессор, достал из чемоданчика и открыл небольшую коробочку из полупрозрачного пластика, за стенками которой что-то шевелилось.

Полковник шагнул ближе и заслонил обзор Дану, который никак не мог выбрать между девятимиллиметровыми «Клином» и «Вихрем». В итоге он взял пистолет-пулемет «Каштан» под патрон ПМ 9x18 мм, с глушителем и выдвижным прикладом, и подошел к отцу.

Лучше бы он этого не делал. Ибо зрелище, ему открывшееся, было поистине мерзким.