Остроги. Трилогия

Шакилов Александр

Сташев-старший пинцетом достал из коробки слизней, которые, извиваясь, так и норовили вцепиться ученому в палец. Выглядел профессор довольным донельзя, чего не скажешь о «варягах», чьи лица вытянулись и побледнели.

Слово взял Гурбан:

– Профессор, мы этой дряни видели больше, чем надо. Зачем показываете паразитов? Они что, особенные?

– Именно. – Ученый чуть ли не чмокнул извивающуюся тварь. – Я выяснил, что после небольшого хирургического вмешательства слизень не может контролировать ЦНС носителя, но в остальном вполне функционален.

– А попроще? – Фаза

почесал лоб стволом «Абакана». – То же самое нормальным языком для нормальных людей?

Павел Сташев пожал плечами – мол, и так уже проще некуда.

– Ваша внешность обманет ленинградских командиров, людей, а вот зомбаков – увы. У них есть система оповещения «свой-чужой» посредством обмена пакетами данных между слизнями.

– И что вы предлагаете, профессор?

– Подсадить каждому из вас слизня. Вот такого. – Павел Сташев еще раз продемонстрировал паразита на кончике пинцета. – Он совершенно безвреден для людской сущности. Лишь так вы сможете действовать на Территориях, захваченных врагом. В ином случае гибель неминуема.

Гурбан громко сглотнул. Фаза молча затряс головой, рефлекторно прикрыв ладонью затылок – он уже подчинялся слизню и не желал повторения. Мариша с Ашотом тоже были не в восторге от предложения ученого. Дыхание Маркуса превратилось в шипение топки паровоза.

– Ну же, господа! Не бойтесь! Хотите, я сам себе подсажу слизня?

– Постойте, профессор! Не надо так рисковать. – Гурбан первым нашел силы принять паразита. Он шагнул к Сташеву-старшему и наклонил голову. Его передернуло от омерзения, когда студенистое тельце слизня коснулось затылка. – Профессор, если мы не вернемся до завтрашнего утра, вы… вы постараетесь убедить Совет… В общем, не мне вас учить, сориентируетесь по обстановке. Всё? – Он осторожно коснулся паразита у себя на черепе. – Ну и отлично. Фаза, ты следующий. И убери руки с затылка!

Глава 8

Колесницы Господа

– Туннель затопило паводками, – сказал Маркус. А еще он сказал, что другой дороги нет.

Услыхав это, Мариша минут пять возмущалась, но всё же шлепала, как все, по колени в мутной смрадной жиже. Да и кому мог понравиться этот низкий туннель? Подпрыгнув, уткнешься черепом в бетонный потолок, сплошь в паутине трещин, сочащихся водой. Мимо то и дело проплывали трупики крыс. Маркус сказал, что неподалеку склад химикатов и, похоже, вода туда добралась.

Затылки «варяги» прикрыли пилотками – паразитов надо беречь от внешнего воздействия. В касках слишком жарко, поэтому ограничились легкими головными уборами. Фуражка только у Самары. Он снял ее, вытер ладонью вспотевшие лоб и шею. Ему повезло – слизня не подсадили. При необходимости сыграет командира при зомбаках.

Как-то непривычно – играть командира, а не быть им.

Ему вкололи какой-то дряни, благодаря которой он перестал чувствовать боль в ребрах и теперь мог топать наравне со всеми. Павел Сташев сказал, что препаратом злоупотреблять нельзя, но в связи с исключительным положением… У каждого члена группы в аптечке есть капсулы с «тоником» – так шутливо называют это лекарство.

Всего света в туннеле – от факелов только. Батареи фонарей решено экономить.

Двигались

в тишине, и не потому что приказ, а просто не о чем говорить. Задача ясна, надо сосредоточиться на ее выполнении, настроиться на бой. Парашютная заброска в расположение ленинградцев была полнейшим безумием, а уж вылазка в район сосредоточения основных сил – вообще патология, достойная лоботомии. А кто не согласен с этим, тот полный осел.

– Полковник, разрешите подержаться за вас. Тут так страшно и темно. – Голос Мариши прозвучал слишком громко в тишине, где плеск шагов стал постоянным фоном.

– Да-да, конечно… – согласился Самара после небольшой паузы и со смущением почувствовал, как юное тело прижалось к нему.

Туннель был достаточно широк, чтобы разъехались две легковушки. В отблесках факелов загорались красным и гасли глаза крыс, курсирующих туда-сюда по кабельным укладкам на стенах.

Самару смущали знаки внимания Мариши. Сколько себя помнит, он либо учился убивать зомбаков, либо убивал их. Личная жизнь – не для него. Время от времени случались интрижки «для здоровья», но не более того. И вот Мариша, не кокетка из штатских, а настоящая валькирия, делает ему намеки, от которых жарко в груди и тесно в брюках. Это не то чтобы раздражает, но сбивает с толку. А еще эти взгляды мальчишки Сташева!.. Несмотря на молодость, у Данилы повадки матерого хищника. Движения, правда, угловаты еще, высказывания резки, но все же он опасный соперник.

Соперник?..

О да, Самара не прочь приударить за девчонкой, но чтоб из-за нее устраивать разборки, да во время войны с армией родного острога – увольте, полковник еще в своем уме.

– Твою!.. – выругался Фаза, провалившись по пояс в воду.

То же самое Маркус, Гурбан и Ашот сделали молча.

Вонь застоявшейся жижи стала просто невыносимой. И Мариша прилипла к локтю – не оторвешь. Затылок сверлила ненависть мальчишки Сташева. Хотелось на поверхность, к солнышку, и чтобы никого из «варягов» в радиусе сотни километров.

– Теперь и пахнуть будем как зомбаки. – Ашот поднял над головой автомат, чтобы не забрызгать. – А то некоторые надушились перед выходом, как майская роза, понимаешь.

Неверный свет факелов не сумел скрыть красных пятен на лице Мариши. И надо бы окоротить Ашота, но у «варягов» подобные шуточки, похоже, в ходу.

Через полсотни метров вода дошла до груди, и Самаре совсем разонравился путь, выбранный Маркусом. Да и вообще человек, скрывающий лицо под капюшоном, доверия не вызывал, с его-то голосом.

Следуя за Маркусом, Ашот провалился под воду с головой там, где проводнику она едва доставала до подбородка. Над поверхностью остались лишь руки с АК. Любой другой в подобной ситуации оружие бросил бы, но не толстяк. Тот вынырнул через несколько шагов и, выплюнув воду, зло фыркнул:

– Яма небольшая. Аккуратней тут.

Самару впечатлила выдержка носатого. Таких бы пацанов в подчинение – и никакие зомби не нужны для штурма Москвы. Настроение чуть улучшилось. И уровень воды начал уменьшаться. Но Самара рано обрадовался – вскоре выяснилось, что потолок становится ниже. Нет худа без добра, то есть наоборот.