Остроумие и его отношение к бессознательному
Шрифт:
И так как краткость есть душа ума,
А многословие — его прикраса,
Я буду краток.
(Перевод А. Кронеберга.)
Важно затем описание краткости остроумия у Липпса: «Острота говорит то, что она говорит, — не всегда мало, но всегда немногими словами, которых, согласно строгой логике или обычному образу мышления и речи, недостаточно для этого. Она может даже что-то сказать, умалчивая об этом».
«Что остроумие должно выхватывать нечто спрятанное или скрытое» (К. Фишер), было уже указано при сопоставлении остроумия с карикатурой. Я подчеркиваю еще раз это определение, так как и оно тоже больше относится к сущности остроумия, чем к сущности комизма.
Я, конечно, понимаю, что вышеприведенные небольшие выдержки из работ авторов, писавших об остроумии, недостаточны для суждения о ценности этих работ. Из-за трудностей, возникающих при желании правильно передать ход мыслей, столь сложный, с такими тонкими нюансами, я не могу избавить любознательных читателей
Нам, следовательно, нетрудно будет указать цели дальнейшему исследованию объяснения остроумия. Чтобы иметь возможность рассчитывать на успех, мы должны были бы или внести в эту работу новые точки зрения, или попытаться проникнуть глубже, усилив наше внимание и углубив наш интерес. Мы можем утверждать, что в применении последнего средства, по крайней мере, недостатка не было. Поразительно, насколько немногочисленными примерами таких признанных острот довольствуются авторы для своих исследований и как каждый заимствует те же самые остроты у своих предшественников. И мы не можем отказаться от необходимости проанализировать те же самые примеры, которые уже были приведены классическими авторами, писавшими об остроумии. Но мы намерены кроме этого заняться исследованием и новых материалов, чтобы иметь более веские основания для наших выводов. Затем мы намерены сделать объектами нашего исследования такие примеры остроумия, которые в жизни произвели на нас самих большое впечатление и заставили много смеяться.
Заслуживает ли тема остроумия такого исследования? Я думаю, что это не подлежит сомнению. Помимо личных мотивов, о которых я еще расскажу в этой работе и которые побуждают меня сделать попытку раскрыть секреты остроумия, я могу сослаться на существование тесной связи между разными душевными процессами, — связи, которая придает ценность психологическому познанию в какой-нибудь одной отдаленной области нечто ценное, не вполне еще признанное в других областях. Нужно помнить также и о том, какое своеобразное очарование вносит остроумие в наше общество. Новая острота обладает таким же свойством, как и событие, к которому проявляют величайший интерес: она передается от одного к другому, как только что полученное известие о победе. Даже видные люди, которые считают нужным сообщать свою биографию, рассказывать, какие города и страны они видели, с какими выдающимися людьми они общались, не пренебрегают случаем поместить в своем жизнеописании те или иные прекрасные остроты, слышанные ими [2] .
2
J. и. Falke. «Lebenserinnerungen», 1897.
I. Техника остроумия
Следуя прихоти случая, мы берем первый пример остроумия, который привели в предыдущей главе.
В той части «Путевых картин», которая озаглавлена «Луккские воды», Г. Гейне выводит ценный образ лотерейного коллекционера и мозольного оператора Гирш-Гиацинта из Гамбурга, который хвастает перед поэтом своими отношениями с богатым бароном Ротшильдом и в заключение говорит: «И как бог свят, господин доктор, я сидел рядом с Соломоном Ротшильдом, и он обращался со мною как с равным себе, совершенно фамиллионьярно» [3] .
3
Г. Гейне. Собр. соч. Т. I. С. 359. Спб., 1904.
На этом примере, считающемся превосходным и очень смешным, Хейманс и Липпс выясняли происхождение комического эффекта остроты при переходе «от смущения из-за непонимания до внезапного уяснения» (см. выше). Но мы оставляем этот вопрос в стороне и заднем себе другой: что же именно превращает разговор Гирш-Гиацинта в остроту? Это может зависеть от двух причин: или мысль, выраженная в предложении, сама по себе носит черты остроумия; или в самом выражении кроется остроумие, которое обнаружила наша мысль. В каком из этих двух объяснений мы усмотрим пример остроумия, в том мы глубже проследим его, исследуем и постараемся уловить его суть.
Мысль может найти свое выражение в общем в различных разговорных формах, то есть в словах, которые могут очень верно передать ее. Речь Гирш-Гиацинта представляет собой определенную форму выражения мысли и, как мы догадываемся, особенную, своеобразную форму — не такую, которую легче всего можно понять. Попробуем выразить эту же мысль другими словами. Липпс уже сделал это и частично объяснил таким образом изложение поэта. Он говорит: «Мы понимаем: Гейне хочет сказать, что обращение было фамильярным. Но оно носило именно тот общеизвестный характер, который обычно не доставляет удовольствия из-за привкуса чужих миллионов». Мы ничего не изменяем в этой мысли, если даем ей другое изложение, которое, быть может, лучше подходит к разговору Гирш-Гиацинта: «Ротшильд обошелся со мной совсем как с равным, совсем фамильярно, насколько это может позволить себе миллионер». «Снисходительность богатого человека заключает в себе всегда что-то неудобное для того, кто испытывает ее на себе» — прибавим еще и мы [4] .
4
К этой остроте мы еще вернемся в другом месте, где будем иметь повод откорректировать данное Липпсом изложение ее сути, приближающееся к нашему анализу. Но и его изложение не мешает нижеследующим рассуждениям.
Оставив эту или другую равнозначную формулировку этой мысли, мы видам, что ответ на вопрос, который мы задали себе, уже предрешен. Характер остроумия проистекает в этом примере не за счет ума. Замечание, которое Гейне вкладывает в уста своему Гирш-Гиацинту, верное и меткое. Оно таит очевидную горечь, которая, понятно, легко возникает у бедного человека при виде большого богатства. Но все же мы не решимся назвать это замечание остроумным. Возможно, что кто-то при чтении этого замечания, сделанного нами, вспоминает изложение этой мысли самим поэтом и продолжает думать, что мысль эта сама по себе остроумна. В таком случае мы можем указать на надежный критерий оценки характерной черты остроумия. Рассказ Гирш-Гиацинта заставляет нас громко смеяться. Но даже верная передача смысла этого рассказа по Липпсу или в нашем изложении хотя и может нравиться и побуждать к размышлению, но заставить нас смеяться она не может.
Характер остроумия в нашем примере объясняется не игрой мысли. Его следует искать в форме, в подлинном тексте выражения. Нам нужно изучить особенность этого способа выражения остроумия и понять, что его можно обозначить как технику слова при выражении этой остроты. Причем техника эха должна находиться в тесной связи с сущностью остроты, чьи характерные черты и эффект исчезают при замене этой техники выражения другою. Впрочем, мы находимся в полном согласии с другими авторами, придавая такое значение словесному выражению остроты. Так, например, К. Фишер говорит: «Уже одна только форма может превратить суждение в остроту. При этом невольно вспоминается фраза Жана Поля, выясняющая и доказывающая ту же природу остроты в остроумном же изречении: «Так побеждает одна только позиция, будь то позиция ратников или позиция фраз».
В чем же заключается «техника» этой остроты? Что произошло с мыслью, заключенной в нашем изложении, если из нее получилась острота, от которой мы так искренне, от души смеялись? С ней произошли две перемены, как показывает сравнение нашего изложения с текстом поэта. Во-первых, имело место значительное сокращение. Для того чтобы целиком выразить заключающуюся в остроте мысль, мы должны были прибавить к словам «R обошелся со мною совсем как с равным, совсем фамильярно» второе предложение, которое в наикратчайшей форме поясняет: то есть в той степени, в какой это может сделать миллионер. И лишь после этого мы почувствовали еще потребность в поясняющем добавлении [5] . У поэта это выражено гораздо короче: «R обошелся со мною совсем как с равным, совсем фамиллионьярно». То ограничение, которое второе предложение прибавляет к первому, констатирующему фамильярное обращение, в остроте утрачено.
5
То же самое относится к изложению Липпса.