Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
— Видите ли, — сказал он. — В село приезжает молодая девушка-врач. И в это же время умирает старый врач, который здесь работал до нее. Это неправильно. Ведь он мог бы еще пожить, передать свою мудрость и умение молодому врачу. Он должен был помочь ей сделать первые шаги в жизни…
Большаков так передал Герасимову смысл разговора со Сталиным:
— Наверху не любят, когда мрут старики.
* * *
Во время просмотра очередного фильма собравшихся в кремлевском кинозале обслуживали молчаливые официанты. Разносили воду, леденцы, а затем, обслужив всех, стояли вдоль стен, смотрели картину.
— Простому народу фильм не нравится.
* * *
Сталин долго не соглашался, чтобы его играл в кино артист Геловани. Сталина убеждали, говоря, что артист статен и красив, что он не уронит высокий образ, наконец, вождь согласился поглядеть на Геловани в гриме.
Того нарядили в мундир, дали трубку, загримировали и ввели в кабинет Сталина. И вот по кабинету принялись расхаживать два Сталина, поглядывая друг на друга и переговариваясь.
— Мундир хорош! — похвалил наконец Сталин.
После ухода артиста Сталин покачал головой и сказал:
— Похож-то он похож, но уж больно глуп…
Однако образ в общем одобрил.
* * *
Была весна сорок пятого года, наша армия громила врага на его территории, занимая город за городом. И вот в один из майских дней накануне капитуляции немцев в расположении наших войск замечена была чекистами знаменитая немецкая кинозвезда Марика Рокк, женщина редчайшей изумительной красоты. Причем никто ее не неволил и не удерживал, а жила она в штабе полка сама, по собственному желанию, потому что влюбилась в статного красавца русского воина-освободителя, кавалера двух орденов Славы гвардии полковника Родионова.
Неизвестно, чем руководствовались энкаведешники, когда «шили» дело и составляли донос на любовь полковника и киноартистки и направляли его в Москву. Возможно, просто завидовали. Берия подписал этот донос, напирая на то, что здесь может возникнуть опасная идеологическая диверсия, что таким образом чуждая идеология проникает в армию и т. д. Поскольку речь шла о кавалере двух орденов Славы, документ был отдан на утверждение Сталину. Вероятно, вождь был в прекрасном расположении духа накануне Победы, потому что, прочитав «телегу», написал сверху наискосок своим знаменитым синим карандашом: «Дело гвардии полковника Родионова и Марики Рокк закрыть! Вражеская идеология распространяется по иным каналам!»
* * *
Сталин послал в подарок Гарриману, послу США в СССР, фильм «Волга-Волга».
В американском посольстве внимательнейшим образом несколько раз кряду просмотрели этот фильм от начала до конца, пытаясь разгадать тайный смысл подарка.
Наконец аналитики и советники посла пришли к выводу, что собака зарыта в словах песенки:
Америка России подарила пароход — Огромные колеса, ужасно тихий ход.
Теперь стали думать и анализировать этот текст…
А между тем Сталин ничего не имел в виду. Просто подарил от чистого сердца свой любимый фильм. Хотел, чтобы и американцы посмеялись над комедией.
* * *
Когда награждали создателей фильма «Адмирал Нахимов» Сталинскими премиями, пришла просьба от одного актера, которого в список этот не включили. Актер писал лично Сталину о том, что он сыграл турецкого пашу, и просит дать ему премию наравне
— Актер очень просит, хоть сыграл он пашу не очень хорошо… Надо дать, я думаю… Но надо дать и тому, кто не просит. Актер, который сыграл матроса Кошку, он хорошо сыграл. Дадим обоим.
* * *
Как-то после великой Победы Сталин пригласил к себе известного грузинского киноартиста Спартака Багашвили, сыгравшего в фильме «Арсен». Во время банкета Багашвили, сидевший рядом со Сталиным, стал страшно льстить вождю, произнося свои речи исключительно на грузинском языке. Сталин слушал, слушал, а потом громко перебил, обращаясь ко всему столу:
— Чудак! Он думает, что я все еще грузин!
* * *
Однажды высший киноначальник Большаков добился приема у Сталина и даже убедил вождя подписать какие-то очень важные бумаги, касающиеся статуса и положения Мосфильма. Но поскольку прием происходил не в кабинете у Сталина, Большаков вынужден был достать и предложить для совершения подписи собственную авторучку. Что-то однако застопорилось, чернила то ли засохли на пере, то ли забился канал, словом, Большаков взял из рук Сталина свою авторучку и встряхнул ее. Встряхнул так неосторожно, что чернила брызнули на белоснежные брюки вождя. Надо ли говорить о том, что лицо Большакова мгновенно стало белее этих белоснежных брюк, сердце ушло в пятки, а в глазах потемнело. Особенно после того, как Сталин поднялся с места и в упор, не мигая поглядел в глаза Большакову. Длилось это не очень долго, не более нескольких секунд, которые Большакову показались вечностью, но Сталин вдруг смягчился, по-видимому заметив метаморфозы, произошедшие с Большаковым. Сталин усмехнулся и добродушно сказал:
— Ну что ты так расстроился? Думал, у Сталина последние штаны?
* * *
Отлучаясь на долгий срок в командировку, Большаков наставлял своего заместителя:
— Сиди здесь, никуда не суйся. Будут требовать из Кремля новую картину, отговаривайся и увиливай. Если насядут — вези. Там поднимешься на третий этаж, встанешь у зеркала на лестничной площадке. Стой, ничего не трогай, жди, когда тебя позовут. Самостоятельно — ни шагу. Больше молчи. Говори, только если спросят…
Вскоре после его отъезда заместителю позвонили из Кремля, попросили привезти новый фильм. Тот повез «Большую жизнь». Поднялся, помня наставления начальника, на третий этаж. Встал у зеркала. Увидел на подзеркальной полочке щетку, решил причесаться, потянулся за ней.
— Не трогать! — раздался неведомо откуда тихий окрик.
Вскоре его позвали. Вошел, увидев Сталина, похвастался:
— Я привез вам очень хороший фильм.
— Посмотрим, — сказал Сталин.
В начале фильма пошла панорама разрушенного Донецка.
— Что это вы нам показываете? Из какого это времени? — строго сказал Сталин, и следом за ним недовольно заговорили и другие…
Фильм не понравился.
Через некоторое время, вызвав Большакова, Сталин нейтральным тоном, между прочим, поинтересовался:
— А этот человек, ваш заместитель, который привозил фильм, он что…
— Он уволен, — доложил Большаков, что-то почуяв в голосе Сталина.
Как-то умели они уловить нюансы, эти старые чиновники!..