Остров Бешеного
Шрифт:
Литературные пристрастия заезжего японца мало занимали коренных американцев, но русские выслушали его с почтительным вниманием.
Угощение, как справедливо предположила Зинаида Александровна, было довольно скудным. Вся трапеза состояла из овощных салатов, сандвичей и холодной ветчины, а на сладкое был предложен яблочный пирог. Приступив к кофе, гости начали задавать вопросы господину Позину, и светская вечеринка постепенно превратилась в вечер вопросов и ответов, то есть в своеобразный бенефис господина Александра Позина, который был представлен хозяйкой как «крупный политик и ученый-политолог в одном лице»…
Вначале посыпались вопросы о Путине. Высказывались
Вполне к месту Позин ввернул, что Путин первый после Ленина руководитель России, который свободно говорит на двух иностранных языках и к тому же убежденный рыночник. Аудитория внимала Позину вполне благосклонно. Но один краснолицый, с пышными пшеничными усами, грузный мужчина все никак не унимался:
— Мой дед родом с Украины. Он мне рассказывал, что за люди служили в КГБ. И я никогда не поверю, чтобы бывший сотрудник КГБ был искренним приверженцем свободы слова и свободной печати. Вот и этого вашего Лебединского, у которого собственный телеканал, арестовали…
На это Позин ответил, что в свое время лично он был против того, чтобы позволить Лебединскому практически в одиночку контролировать один из самых популярных российских телевизионных каналов, но тогда к его мнению никто не прислушался, как не прислушались к его совету и сейчас: он предлагал не оказывать на Лебединского грубого давления.
— Но, — с явным сарказмом добавил Позин, — давление на Лебединского дало обратный результат. Его четырехдневное заключение в знаменитую Бутырскую тюрьму, в камеру которой ему тут же доставили холодильник и телевизор, привлекло к его персоне такое внимание общественности, которого он бы, даже при самом большом желании, не добился ни за какие деньги. А тиражи его изданий и рейтинги его канала и радиостанции резко взметнулись вверх…
Естественно, возник вопрос и о притеснении бедных евреев. На что Позин ответил, что никаких проявлений антисемитизма на государственном уровне в России он не видит, после чего назвал ряд евреев, занимавших и занимающих в настоящее время высокие государственные посты, упомянув, в частности, многолетнего главного советника по вопросам экономики Президента Ельцина профессора Левинсона.
— Конечно, — согласился — Позин, — на бытовом уровне антисемитизм в современной России встречается, ну а где его нет?
— Что вы хотите этим сказать? — бросил ехидно кто-то из толпы гостей.
— Вы хотите, чтобы я вам напомнил нечто подобное про Америку? Извольте… Совсем недавно, летом девяносто девятого года, некий тип, вооруженный автоматом, проник в еврейский детский центр и в упор расстрелял там нескольких детей и воспитателей! — Позин сделал паузу, внимательно оглядел всех присутствующих американцев, стыдливо склонивших головы, потом с сарказмом закончил: — Такого в нашей, как вы пишете в своих газетах, бандитской России никогда не бывало! Конечно, у нас теперь есть не только собственные оголтелые коммунисты, но и берущие с ваших пример фашисты и даже сатанисты, но это та цена, которую приходится платить за демократию!..
То, как достойно вел себя Позин, изменило первоначальное мнение о нем Савелия. Видно, парень толковый,
Как ни странно, Позин неожиданно сам перешел в наступление:
— Скажите, кто из вас знает, из каких поступлений складывалась доходная часть бюджета СССР? — хитро прищурившись, спросил он, как Хазанов, потирая одной рукой палец другой руки.
— От экспорта нефти, — неуверенно предположил пышноусый внук украинца.
— Верно! Из экспорта энергоносителей и продажи алкоголя. Так вот, какая надобность была в том, чтобы эти доходные отрасли немедленно приватизировать? — Позин картинно развел руками. — Я спрашивал нашего бывшего Президента Ельцина, как это произошло. Он говорил, что его убедили в том, что новые владельцы оснастят выгодные отрасли новейшим оборудованием, да к тому же будут платить огромные налоги. На деле же вышло совсем по-другому. А все дело в том, что наш бывший Президент вовсе не был светочем экономической мысли.
А далее Позин показал себя во всем своем блеске. Он признал, что коррупция пронизывает все российское общество сверху донизу.
— Но в чем причина, господа?.. — Он вновь обвел взглядом всех слушающих.
— Сейчас я пишу обо всем этом большую статью, и если вам интересно, то я позволю себе тезисно изложить ее содержание.
— Это было бы очень интересно! — ответил за всех Широши.
— Спасибо! — кивнул Позин в его сторону. — Нас несколько десятилетий убеждали в том, что в нашем обществе вырос новый и невиданный образец человеческой породы — гомо советикус, для которого материальные блага стоят на втором месте, а на первом месте — борьба за построение всеобщего светлого будущего…
— Точно! — воскликнул вдруг американский украинец, чем вызвал у многих улыбку.
— Так вот, — продолжил Позин, — эта идея была насквозь ложной! И когда Горбачев высказал в высшей степени странную для профессионального юриста мысль: «Разрешено все, что не запрещено законом», то все пороки, подавляемые в советском человеке десятилетиями, в первую очередь эгоизм и стяжательство, вырвались наружу. А никакого контроля со стороны государства и закона не было. Ушлые деловые люди этим в полной мере воспользовались и быстро разбогатели. И, как вы сами понимаете, воплощением честности и порядочности они не были. Но вы вспомните: не так ли, например, происходило накопление первоначального капитала в Америке?
И тут присутствующие одобрительно загудели. Но один, откровенно семитского вида джентльмен объявил:
— Извините, но несколько дней назад мне пришлось отобедать с господином Велиховым, одним из российских олигархов, так вот у него совершенно иная точка зрения на происходящее в России.
Позин не удержался и широко улыбнулся:
— Я знаю господина Велихова, причем очень давно и очень хорошо. Аркадий Романович человек несомненно умный и талантливый, только видит он мир сквозь призму своих личных интересов. Легко заметить, пока государство устанавливало для господина Велихова особые, удобные для него правила игры, государство его устраивало. — Позин вновь улыбнулся. — Но теперь, когда ему приходится подчиняться тем же законам, каким подчиняются и все остальные, ему это не нравится. Аркадий Романович привык к своему особому положению и не хочет от него отказываться.